КАК ТОЛЬКО семья Бранхам вернулась в Тусон, Билл снова записал Ревекку, Сарру и Иосифа в школу. Однажды днём Меде нужно было купить школьную одежду и другие учебные принадлежности для своих детей. Билл поехал с ней в универмаг “Джей-Си-Пенни”. Пока Меда ходила по проходам между полками и стойками в отделе женской одежды на первом этаже, Билл поднялся на эскалаторе на второй этаж, чтобы подыскать себе сорочку. Найдя то, что он искал, он сел на стул возле основания эскалатора и стал ждать жену. Магазин кишел покупателями: непрерывный поток людей двигался вверх-вниз по двум эскалаторам. Подобно красным и белым кровяным тельцам, передвигающимся по кровеносным сосудам, эти покупатели были “жизненно важной плазмой” этого универмага. Многие женщины носили короткие пышные причёски в том стиле, который стал популярным благодаря Жаклин Кеннеди, супруге президента Соединённых Штатов. Тут на эскалаторе поднялись трое парней-подростков. Их волосы были длинными и косматыми, а чёлки, свисавшие на брови, были в стиле причёсок великобританской рок-н-ролльной группы “Битлз”. У одного парня волосы были такими длинными, что свисали ему на спину. Сойдя с эскалатора, эти три подростка остановились у стойки с рубашками и стали рассматривать их цены.
За ними с эскалатора сошла женщина с короткой стрижкой. Она села на стул возле Билла и поставила сумки с покупками на пол. Повернув голову к тем длинноволосым парням, она спросила Билла:
— Что вы думаете об этом?
Билл лично считал, что эти подростки выглядели как “девчонки”, однако этой женщине он ответил так:
— Если вы желаете покритиковать их, вы должны устыдиться себя. Они имеют такое же право растить свои волосы, как вы имеете право подстригать свои. Согласно Библии, ни вам, ни им не следует делать этого.
Изумлённая таким ответом, женщина взяла свои сумки и ушла. Длинноволосые парни тоже удалились. Билл наблюдал, как одни люди сходили с двигающегося вверх эскалатора, а другие становились на опускающийся эскалатор. Женщин, одетых в платья, было очень мало. Большинство из них носили брюки или шорты. Некоторые девушки-подростки носили верхнюю одежду, которая едва прикрывала их тело. Почти у всех женщин были короткие волосы. Билл почувствовал, как его объяло глубокое уныние, отчего ему стало тошнотворно плохо. Как же далеко, казалось, мир отошёл от благочестия, святости и приличия.
Он заметил, что, большей частью, на лицах этих покупателей отсутствовало выражение. Постепенно он стал проникаться общим гулом, который создавался от их ходьбы, шуршания упаковок, и их бормотания друг другу. Всё это производило всеобъемлющий звук “У-у… у-у… у-у… у-у…”, напоминающий отдалённый гул пропеллерного самолёта или, возможно, похожий на вибрирующий рокот автомобильного двигателя, который раскручивается, но никак не может завестись; причём это звучало, как завывание множества моторов, не могущих включиться. Нет, всё-таки звучало это как нечто другое, — нечто, что Билл слышал давным-давно, но теперь не мог точно вспомнить. Следующая женщина, поднявшаяся на эскалаторе, странным образом выглядела знакомой. Она была кавказской расы и разговаривала по-испански с испаноязычной женщиной, стоявшей рядом с ней. За её очками в роговой оправе кожа над глазами была покрашена в зелёный цвет, как у ящерицы. Цвет этих теней для век возбудил нечто в памяти Билла. Теперь он вспомнил, где раньше видел эту женщину.
Внезапно он снова очутился в аду — в том же аду, в котором он побывал в 14-летнем возрасте, когда он чуть ли не умер от сильного ранения в ноги, причинённого выстрелом из дробовика. И вот на заднем плане был слышен тот же ужасающий стон: “У-у… у-у… у-у… у-у…” Прямо здесь были те же безжизненные люди с лицами как у истуканов. И тут же стояла именно та женщина с той ужасной зеленовато-синей косметикой над глазами, похожей на язвенные нарывы от какой-то болезни. Билл увидел всё это сорок лет назад, когда побывал в загробных пределах потерянных душ. Никак не мог он забыть то омерзительно-жуткое место — по крайне мере, пока он не находился на этой земле!
Ощущая слабость и отвращение, он спустился на эскалаторе и нашёл свою жену. Как только Меда увидела его, она спросила:
— Билл, что с тобой? Тебе нездоровится?
— Не совсем, но если ты не возражаешь, мне хотелось бы сейчас вернуться домой. У меня такое самочувствие, будто я мёртв.
Когда Меда с недоумением посмотрела на него, он добавил:
— Там, наверху, нечто произошло, но сейчас я не могу сказать тебе об этом. Я подожду, пока не расскажу это церкви в Джефферсонвилле.
НА ОСЕНЬ 1963 года у Уилльяма Бранхама не было запланировано никаких собраний, так как он отвёл время для двух продолжительных охотничьих поездок. В сентябре Билл и Билли Поль вместе с Фредом Сотманном поехали на север канадской провинции Британская Колумбия, чтобы в этот раз поохотиться на снежных баранов. Ранее в этом году Бад Саутвик нанял человека — молодого североамериканского индейца по имени Оскар — в качестве помощника во время этих охотничьих поездок. Накануне прибытия Билла к избушке Бада пришёл Оскар и спросил, сможет ли “исцелитель” пойти с ним и помолиться за его мать, у которой только что произошёл сердечный приступ, и она была теперь при смерти. Билл с Бадом отправились вслед за Оскаром в его деревню. Он привёл их небольшой хижине, где его мать, бледная и ослабевшая, лежала в постели. Вокруг её кровати собрались члены её семьи. Поскольку умиравшая женщина не умела говорить по-английски, её дочь, Луиза, была переводчицей для всех присутствовавших. Билл разговаривал с этой матерью-индианкой до тех пор, пока не вошёл в контакт с её духом. Затем Святой Дух открыл её имя, название племени и некоторые другие факты из её прошлого, что привело в изумление всех, находившихся в комнате. Вера у всех поднялась на такой уровень, что когда Билл попросил Бога исцелить эту женщину, она мгновенно получила исцеление. Билл произнёс молитву “Отче наш” и затем удалился оттуда вместе с Бадом.
На следующее утро Оскар приехал спозаранку к избушке Бада, чтобы помочь грузить поклажу на вьючных лошадей. Поскольку деревня Оскара была недалеко от их пути, Биллу захотелось остановиться там и проведать его мать. Он увидел её стоящей снаружи своей хижины и седлающей лошадь. На днях Оскар убил лося, и теперь она намеревалась разрезать мясо на полоски для вяления.
Билл сказал сестре Оскара:
— Луиза, вчера, когда мы говорили молитву “Отче наш”, ты подумала, что это католическая молитва, однако это не только для католиков. Иисус учил нас молиться так: “Отче наш, сущий на небесах! Да святится Имя Твоё…” Это принадлежит любому христианину. Но сегодня я не хочу просто повторять вслух молитву — я хочу помолиться с тобой от всего сердца и поблагодарить Бога за то, что Он исцелил твою мать.
Луиза ответила:
— Мы уже больше не католики. Мы верим так, как ты веришь. Нам хочется, чтобы ты крестил нас во Имя Иисуса Христа. Мы желаем иметь Святого Духа.
После совершения водного крещения охотники снова сели на лошадей и отправились в просторы дикой местности. Местом их назначения была определённая горная долина на расстоянии 65 километров от ближайшей дороги. В тот вечер на привале, во время ужина у костра, Оскар рассказал охотникам, что пару месяцев назад он потерял несколько малорослых лошадей. Это произошло чисто из-за его невнимательности. Бад Саутвик сделал ему выговор:
— Оскар, как же ты умудрился оставить тех лошадей вот так?! Теперь-то ты точно их не найдёшь. К этому времени их уже съели медведи. Те домашние лошади не смогли бы скрыться от медведя-гризли.
При таком упрёке лицо Оскара поникло, и в течение нескольких последующих дней он не отходил от Билла ни на шаг. Однажды вечером Оскар сказал:
— Можно мне спросить у тебя кое-что?
— Конечно, Оскар. Что тебе нужно? — ответил Билл.
— Брат Бранхам, не мог бы ты попросить Бога помочь мне найти моих лошадей?
Билл не был уверен, возможно ли такое.
— Бад сказал, что теперешнему времени их съели бы медведи.
— Брат Бранхам, если ты попросишь Бога сделать это, я верю, что Бог вернёт мне моих лошадей.
— Ты действительно веришь в это, Оскар?
— Да, я верю. Бог исцелил мою мать. Бог сказал тебе, где был тот олень карибу, и Он показал тебе того медведя-гризли, когда никто другой не мог его увидеть. Бог знает, где находятся мои лошади. Он может их защитить, и Он может показать тебе, где они.
Позже в тот вечер, пока они сидели у костра, Святой Дух сошёл на Билла, и он увидел, как ночное пространство вдруг превратилось в ясный, солнечный день. Теперь он смотрел на ущелье, вжатое между высокогорными пиками. Там он заметил группу лошадей, прижавшихся одна к другой. Снег в этом каньоне был таким глубоким, что лошади не могли много ходить. Выглядели они тощими, однако не больными. Затем Билл увидел, как кто-то приближался к ним на широких плетёных снегоступах: “хрусть-хрусть-хрусть!” — раздавалось под ногами человека, передвигавшегося по глубокому снегу. Как только Билл узнал этого мужчину со снегоступами, он снова перенёсся в свой бивак и стал смотреть на языки потрескивающего пламени костра.
Взглянув на звёздное небо, он сказал:
— Оскар, ты найдёшь своих лошадей. Это ТАК ГОВОРИТ ГОСПОДЬ!
— Где, Брат Бранхам?
— Я не знаю. Господь не сказал мне этого, но ты их найдёшь. Они будут стоять в снегу.
В ОКТЯБРЕ 1963 ГОДА Билл отправился охотиться на оленей в своё обычное место в Скалистых горах штата Колорадо. В этот раз компанию ему составили следующие люди: Уэлч Эванс и его сын Ронни; Бэнкс Вуд и его сын Дэвид; Эрл и Джон Мартин; Джек Палмер, почтенный Манн, почтенный Уиллер и Билли Поль Бранхам. Все прибыли на место привала за день до начала охотничьего сезона. Разбив палатки и распаковав все походные и охотничьи принадлежности, они стали составлять план завтрашней охоты — то есть, кто с кем и куда пойдёт.
Джек Палмер сказал:
— Брат Билл, если ты первый убьёшь своего оленя, тогда застрели одного и для меня. Я просто прицеплю к нему свою бирку — и дело с концом. Мне не обязательно стрелять в оленя самому, чтобы почувствовать охотничий восторг. Я больше заинтересован в мясе, чем в самом процессе охоты.
Вежливо, однако, твёрдо Билл отказал ему в этой просьбе. Когда-то Билл добывал дичь для других людей в своей охотничьей группе. Во время одной охоты в конце 1950-х годов он застрелил 19 оленей вапити для христианских предпринимателей, а они тем временем сидели у костра и рассказывали другу истории. После той поездки на Билла налегло бремя самоосуждения, и он пообещал Господу, что никогда больше не будет так поступать — только если возникнет экстренная ситуация, и кто-то будет отчаянно нуждаться в мясе.
Настал рассвет следующего дня, 23 октября, который возвестил 22-ю свадебную годовщину Билла и Меды. В то время как Меда была дома, отправляя своих детей в школу, Билл грел руки, держа кружку с кофе и наблюдая, как выдыхаемый им воздух конденсируется в холодном горном воздухе. Радушно позавтракав, охотники разошлись по сторонам. В этот день Билл заметил “Большого Джима” — хитрого старого оленя-самца, который уже многие годы ускользал от него. Большой Джим ненадолго остановился между двумя соснами — этого Биллу вполне хватило, чтобы навести перекрестье оптического прицела на сердце животного. Раздался выстрел. Олень подскочил и исчез в подлеске. Билл не сомневался в том, что убил его, но когда они с Билли Полем пришли к тому месту, оленя там не оказалось. Более часа шли они по его кровавым следам, пока, наконец, не нашли его труп. Пуля прошла слишком высоко над той точкой, куда прицелился Билл, поэтому не убила его наповал. Из-за этого Биллу стало неприятно на душе. Хотя пару дней назад он пристрелял и проверил своё ружьё в Тусоне, от резкой перемены температуры и влажности его оптический прицел, очевидно, расфокусировался. Разделывая тушу оленя, они осторожно обращались с его головой. Билл намеревался сделать из неё чучело и повесить его на стену в своей охотничьей комнате. Из головы Большого Джима получится великолепный трофей — на каждом его роге красовалось шесть отростков.
Когда Билл и Билли Поль вернулись в лагерь, все говорили о прогнозе погоды. Радиокомментаторы предупреждали слушателей о мощном холодном фронте, который надвигался из Канады и нёс с собой много снега и сильный ветер. Они прогнозировали, что он придёт в Колорадо на следующий день. На протяжении всего послеполуденного времени охотники покидали возвышенности, недалеко от постоянного зимнего лагеря, который Билл назвал “Пристанищем ковбоя”. Мимо привала Билла, вниз с горы, проехало более пятидесяти пикапов и джипов. Билл объяснил своим товарищам, почему все уезжали. В этой горной местности снежная буря может погубить любого, кто не приготовлен к выживанию в таких условиях. За ночь палатка может быть полностью занесена снегом. В зависимости от суровости такого бурана, было вполне возможно, что охотникам придётся задержаться в лагере надолго. Через шесть дней Биллу предстояло проповедовать в Тусоне, однако если кто-то из его друзей желал остаться и поохотиться, он тоже остался бы с ними. Палмер, Уиллер и оба братья Мартины решили уехать. Уэлчу Эвансу, Бэнксу Вуду и мистеру Манну захотелось остаться и попробовать застрелить оленей до начала снежной бури. (Билли Полю Бранхаму, Дэвиду Вуду и Ронни Эвансу пришлось придерживаться решения своих отцов.)
Билл и господин Манн проехали 50 километров до ближайшего магазина, чтобы купить побольше продуктов — на тот случай, если из-за сильного снегопада им придётся провести какое-то время в горах отрезанными от цивилизации. Билл позвонил Меде, чтобы поздравить её с их свадебной годовщиной. Ему также хотелось узнать о её самочувствии. (Киста на её левом яичнике продолжала увеличиваться; во время последнего медицинского обследования обнаружилось, что она достигла размера с грейпфрут — а это уже очень серьёзно.) Меды дома не оказалось, поэтому Билл позвонил миссис Эванс и попросил её позвонить его супруге и передать ей, что он думает о ней в день их свадебной годовщины. В магазине он купил вечерний выпуск местной газеты. На первой странице был опубликован прогноз о надвигающейся пурге.
В четверг, рано поутру, Билл заваривал кофе и всматривался в чёрные тучи, громоздившиеся на северном горизонте. Позавтракав, охотники перекинули ружья через плечо и составили свои маршруты. Билл сказал:
— Я поднимусь к седловине и вспугну встретившихся оленей, чтобы они побежали к вам вниз в ущелье. Очень внимательно следите за своим местонахождением: где вы будете находиться, и как оттуда возвратиться в лагерь. Как только увидите первую снежинку, сразу же бегите назад, потому что через пятнадцать минут может быть такой сильный снегопад, что вы не сможете ничего увидеть в пяти метрах перед собой.
Несмотря на холодный осенний воздух, поднимаясь к тому горному хребту, Билл вспотел. Километрах в шести от своего привала он достиг того места, которое он называл “седловиной” — это была изогнутая впадина в горном кряже, где он мог легко пройти в соседнюю долину. Тут он почувствовал, как первая снежинка коснулась его щеки. Он спрятал винтовку под куртку, чтобы окуляры оптического прицела не запотели. Во время снежных бурь рыщут медведи, поэтому оптический прицел должен быть чистым — на тот случай, если Биллу придётся защищаться. С сожалением вздохнув, он развернулся и стал идти назад, откуда пришёл. Минут через пять снежные хлопья размером с серебряный доллар превратили землю в белый скользкий ковёр. К этому времени серые тучи застлали весь небосвод, а завывающий ветер метал снег из стороны в сторону. Хотя Билл мог видеть впереди себя метров на пять-десять, он не тревожился, что может заблудиться. Этот горный кряж выведет его к речке, а идя вдоль неё, он придёт к своему лагерю.
Прошёл он полмили, спускаясь по горному хребту, как вдруг ему показалось, что кто-то сказал: “Остановись и иди назад”. Продолжая идти вниз, он думал, что ветер, теребивший деревья, “подшутил” над его слухом, однако теперь он держал ухо востро. На фоне свиста и воя ветра Билл снова услышал, как чей-то голос сказал: “Остановись. Развернись и иди назад”.
Вдруг он почувствовал, что его ноги стали безжизненными и одеревенелыми, как приклад его винтовки под курткой. Он остановился и посмотрел на часы. Было почти 10 часов. Достав из кармана промокший бутерброд с болонской копчёной колбасой, он стал есть его, между тем размышляя о том, как ему поступить. Зачем же Бог велел ему возвращаться к той седловине, когда разыгралась эта снежная буря? Это казалось нелепым. Тем не менее, на протяжении всей его жизни Бог никогда не вёл его в неправильном направлении. Данный момент казался удобным случаем поупражняться в вере. Билл развернулся и стал медленно подниматься обратно в гору, пока снова не встал на скалистое основание той седловины. Естественно, он подумал: “Что же я здесь делаю?”
Теперь же, яснее ясного, на фоне воющего ветра, он услышал, как Голос проговорил:
— Я Творец неба и земли. Я создал ветер и дождь. Природа повинуется Мне.
Сняв свою ковбойскую шляпу, Билл стал озираться по сторонам. Бог часто говорил ему из яркого Света, подобного Огненному Столпу. Однако тут не было такого Света. Этот Голос, казалось, исходил от верхушек деревьев, росших группой.
— Великий Иегова, это Ты? — спросил Билл.
— Это Я укротил ветра и волны на море Галилейском. Именно Я велел тебе изречь тех белок в существование. Я — Бог. Проговори к этой буре, и она подчинится тебе.
Поскольку слова эти прозвучали в соответствии со Священными Писаниями, Билл поверил, что с ним действительно говорит его Творец.
— Я не буду сомневаться в Тебе, Господь, — сказал он. — Тучи, снег, слякоть и ветер, я возмущён вашим появлением. Во Имя Иисуса Христа, возвращайтесь в своё прежнее место. Я повелеваю, чтобы солнце немедленно появилось и светило каждый день, пока моя охотничья поездка не закончится.
Внезапно сила ветра поменяла направление. Теперь он стал дуть с юга, поднимая тучи и толкая их туда, откуда они пришли. Снег перестал идти, и вскоре солнце выглянуло краешком глаза из-под толстого одеяла серых облаков. Минут через пять, с тех пор как Билл произнёс своё повеление, солнце полностью засветило, растапливая на земле снег и поднимая в воздух влагу. Со всего склона горы повалил пар, по мере того как небосвод прояснялся, открывая сапфировую синеву. Красавица-осень засияла во всём своём золотом убранстве и великолепии.
Билл же стоял, онемев, в благоговейном страхе и почтении. “Ведь Сам Бог-Творец находится возле меня. Всё в Его руках. Что же теперь Он велит мне сделать?” — подумал он.
— Почему бы тебе не прогуляться со Мной на лоне этой природы? —сказал Бог.
— Да, Господь, для меня это будет огромная привилегия. Ходить с Тобой — это одно из величайших занятий, какое мне когда-либо довелось бы совершить.
К этому времени ветер поутих, перейдя в приятное дуновение. Перекинув ружьё через плечо, Билл пошёл не спеша вниз по склону горы, придерживаясь звериной тропы, которая проходила через девственный лес. Когда он вышел на поляну, он почувствовал, как солнечный свет стал проникать сквозь одежду и согревать его кожу. Он снова надел шляпу, чтобы затенить глаза.
Билл витал в своих мыслях, размышляя то о благости своего Господа, то о доброте своей жены и об их свадебной годовщине. Предметом его раздумий были самые лучшие качества Меды: набожность, терпение, надёжность, и, вдобавок ко всему, она была такой труженицей, как пчёлка. Она заведовала всем в доме и заботилась о детях, в то время как он был в поездках и проповедовал, проводя одну евангелистическую кампанию за другой. Неоднократно, возвращаясь домой, он притягивал к своему дому, как магнитом, десятки людей, нагнетая тем самым давление в своей семье. Затем он отправлялся на охоту или на рыбалку — в основном для того, чтобы уединиться от многолюдья и умственно отдохнуть. При всём при этом Меда никогда не выражала недовольство, за исключением того случая осенью прошлого года. Она была такой замечательной женщиной, настоящей жемчужиной.
Если у Меды и были какие-либо недостатки, так это её застенчивость и, возможно, чрезмерная занятость уборкой и работой по дому. В прошлый раз, когда Билл находился дома, однажды днём ему захотелось посидеть на диване в гостиной и просто поговорить с Медой. Она же тем временем занималась стиркой и не хотела отвлекаться.
Спускаясь теперь по горному кряжу, Билл подумал: “Возможно, ей нравится, что я в отъезде; таким образом, она может справляться со всей своей работой по дому”. Как только эта мысль промелькнула у него в голове, он осознал, что это не правда.
— Господь, — сказал он, — Ты знаешь, что вчера была годовщина моей свадьбы. Если у Тебя нет определённого места, куда меня направить, я подойду к тем дрожащим осинам и поприветствую мою жену в память о многих счастливых годах нашего брака.
Недалеко от этой горной седловины находилась осиновая роща, которая напоминала Биллу о том месте в горах Адирондак, в штате Нью-Йорк, куда он с Медой отправился в поход двадцать два года назад, совместив охоту с медовым месяцем. Каждый год, в октябре, охотясь здесь в Колорадо, он посещал это местечко в честь своей свадебной годовщины. Приближаясь к этой осиновой роще, он размышлял о том, как сильно Меда изменилась по сравнению с той темноволосой девушкой, на которой он женился. Она по-прежнему была красивой, но время уже вплело серебряные нити в её чёрные волосы. Билл посмотрел на своё отражение в круглом окуляре оптического прицела. Ему исполнилось 54 года, и в его трёхдневной щетине было видно немало седых волос.
Продолжая смотреть на своё отражение, он вдруг увидел, что его седые волосы потемнели, так что его борода стала такой же чёрной, как и в то утро, когда он брился, готовясь к своей свадьбе. Отведя взор от оптического прицела и посмотрев вверх, Билл изумился, увидев Меду, стоящую перед ним на тропинке, — не ту Меду, которую он оставил дома в Тусоне, но черноволосую девушку, которая шла с ним по проходу в его церкви, чтобы они могли обменяться брачными обетами и обручальными кольцами.
“Что тут происходит?” — подумал он. Затем он всё понял: “Ах да, я ведь прогуливаюсь с Господом”.
Эта молодая Меда протянула руки, зовя Билла к себе. Когда он сделал шаг вперёд, это видение исчезло, а вместе с ним его покинула и радость, сменившись глубоким томлением, которого он не мог объяснить.
Когда он подошёл к тому осиннику, он лёг на живот на землю, устланную толстым ковром из опавших листьев. Закрыв глаза, он стал молиться: “Боже, Ты так благ ко мне. Я не достоин быть Твоим слугой, но я благодарю Тебя за привилегию, что могу служить Тебе. Я сожалею обо всех ошибках, которые я сделал. Уже многие годы я ощущаю необъяснимое бремя, которое, похоже, никак не покидает меня. Я думал, что оно исчезнет после того, как были открыты Семь Печатей, но оно так и не ушло. Я покаялся, насколько умею каяться. Я даже не могу понять, что это бремя означает. Пожалуйста, сними это бремя с моих плеч”.
Билл слышал, как где-то, совсем рядом, текла вода: “Кап-кап-кап!” Только открыв глаза, он осознал, что этот звук вызывали его слёзы, падавшие на ковёр из жухлых листьев. Сев, он опёрся спиной о дерево и стал рассматривать окружающую среду. Этот вид осин относится к семейству тополиных. Их стволы, прямые, как копья, были покрыты белой корой. Летом их листья были светло-зелёными, но теперь они стали жёлтыми и коричневыми. Возможно, половина всех листьев всё ещё держалась на ветвях, трепеща и развеваясь, подобно флажкам, при дуновении лёгкого ветерка.
“Хрусть-хрусть-хрусть!” — вдруг послышался равномерный треск и шуршание листьев. Билл повернул голову. В рощу вошли три оленя: олениха и два оленёнка, которые были почти взрослыми. Они, несомненно, увидели Билла. Они не могли не заметить его красную рубашку и ярко-красный платок, завязанный вокруг его шляпы. И, несмотря на это, его присутствие не встревожило их. Как же такое могло быть? Ведь вчера выстрелы из ружей сотен охотников прокатывались эхом по этим каньонам.
Медленно, очень медленно стал Билл поднимать винтовку, размышляя: “Вот, один олень для Брата Эванса, второй — для Брата Вуда, а третий — для Брата Манна. Всего лишь три выстрела — три секунды, может, четыре”. Затем Билл остановил себя на этой мысли. “Я не могу так поступить. Я пообещал Господу, что не буду убивать оленей для других людей, поэтому не сделаю этого”. Олени прошли мимо него так близко, что, наклонись он чуть-чуть и протяни руку, он мог бы прикоснуться к ним. Подойдя к краю рощи, они, по необъяснимой причине, развернулись и снова прошли мимо Билла. Вдруг в его разуме прозвучала мысль: “Убей их! Господь предал их в твои руки!” Билл противостоял этой мысли библейским примером: “Однажды ночью некто сказал то же самое Давиду, когда царь Саул уснул у входа в пещеру, в которой скрывался Давид. Однако Давид отказался это сделать. Поэтому и я не убью этих оленей”.
Затем Билл сказал вслух:
— Мать, твоя жизнь в моих руках, но я пощажу тебя. Уходи отсюда спокойно со своими детьми.
Олениха подняла голову и вопросительно посмотрела на него, двигая ушами и подёргивая хвостом. Затем неторопливо она ушла с оленятами из рощи.
Вдруг, откуда-то сверху, тот величественный Голос сказал Биллу:
— Ты не забыл своё обещание, которое дал Мне. Я тоже помню Моё обещание, данное тебе: “Я не оставлю тебя и не покину тебя”.
В то же мгновение то таинственное бремя покинуло Билла раз и навсегда.
В течение последующих четырёх дней все охотники в его группе добыли свои трофеи. На протяжении всей охоты погода оставалась ясной и тёплой. Возвращаясь в цивилизацию, они по пути остановились у автозаправочной станции, чтобы наполнить бензобаки топливом. Непринуждённо разговаривая с её владельцем, Билл сказал:
— Погода для нашей охоты выдалась превосходная, хотя горы довольно сухие. Не помешало бы, чтобы выпало немного снега или дождя.
Хозяин бензоколонки стал почёсывать бровь.
— Знаете, здесь произошло нечто очень странное. На прошлой неделе метеорологи прогнозировали, что к нам надвинется снежная буря. В четверг начался снегопад, а затем внезапно прекратился. Когда в пятницу я читал газету, чтобы узнать, что произошло, там сообщалось, что самим синоптикам ничего не было известно. Они были в полном недоумении.
— Да, это кажется странным, — ответил Билл, чувствуя, что ему не следует ничего больше говорить на эту тему, пока сначала не расскажет об этом своей церкви.
В СЕРЕДИНЕ НОЯБРЯ Биллу предстояло проповедовать в течение недели в Нью-Йорке. Эту евангелистическую кампанию спонсировало несколько пятидесятнических церквей в этом городе. По пути из Тусона в Нью-Йорк, 8 ноября 1963 года, Билл заехал около полудня в Джефферсонвилл. Естественно, Орман Невилл попросил его провести воскресное служение. Во время этого утреннего собрания Билл рассказал людям в Скинии Бранхама о том, как он сидел в универмаге “Джей-Си-Пенни” в Тусоне и, каким-то образом, снова перенёсся в ад. Что же это означало? Он ничего не знал об этом, однако у него были некоторые соображения. Эту проповедь он назвал “Души, которые сейчас в темнице”, и, излагая эту тему, он придерживался похожего хода мысли, как и во время своей проповеди “Господа, не является ли это знамением конца?” — то есть, он исследовал некоторые места Писания о том, что будет происходить однажды в будущем, и затем он размышлял о том, насколько близко, возможно, мы живём к тому дню, когда всё это будет происходить.
Иисус сказал: “И как было во дни Ноя, так будет и во дни Сына Человеческого”. Строя на суше корабль, Ной предупреждал людей, побуждая их раскаяться в своих грешных путях и приготовиться к надвигавшемуся бедственному потопу. Звучало это настолько причудливо и фантастично, что люди, жившие вокруг него, не верили ему. Когда же Ной закончил своё строительство, он вошёл в ковчег со своей семьёй, и Бог закрыл за ними дверь. (Не забывайте, что ковчег является прообразом Христа, Который есть единственное истинное место безопасности в этом мире.) В Библии сказано, что Ной ожидал в ковчеге семь дней, прежде чем начался дождь. В течение тех семи дней все, оставшиеся снаружи ковчега, продолжали вести прежний образ жизни, не осознавая, что они упустили свою возможность избежать погибели. Единственный путь к спасению был уже закрыт.
Теперь мысленно перенеситесь на две тысячи лет вперёд, к временам Иисуса. В то время как тело Иисуса Христа лежало в гробнице возле Иерусалима, Он в Своей душе опустился в ад и проповедовал душам, находившимся в темнице. Почему? Он провозглашал Свою победу над смертью и адом. Апостол Пётр сказал, что Иисус сошёл в ад, чтобы проповедовать тем же людям, которые некогда отвергли послание Ноя.
Так или иначе, эти события повторятся в последние времена, ибо Иисус обещал: “Как было во дни Ноя, так будет и во дни…” Билла интересовало то, какая часть этого пророчества исполнилась в марте этого года, когда были открыты Семь Печатей. Снова попросил он своё собрание принять во внимание события, описываемые в 5-й главе Книги Откровения, где Агнец становится Львом и берёт Книгу Искупления из руки Сидящего на Престоле. Разве этот библейский текст не указывает на изменение, происходящее в небесах, которое затем отображается на земле? А что это за изменение? Что ж, на протяжении почти всех Семи Периодов Церкви Бог прощал неведение искренних христиан, потому что так много библейских истин было искажено учителями, которые не могли понять этих истин. Иисус Христос, единственный посредник между Богом и человеком, преподносил Свою Кровь в качестве Знака, чтобы покрывать грехи истинных верующих, несмотря на их неправильное понимание. Когда же Агнец станет Львом, неведение уже будет учитываться. Кровь всё ещё будет действенной, однако её позиция изменится. Одних добрых намерений уже не будет достаточно. Теперь верующий должен принять и проявлять сам Знак — то есть, Слово в полноте, по мере того как Оно будет раскрываться Святым Духом. Не забывайте, что Святой Дух — это сама душа Иисуса, Божьего Помазанника. Билл охарактеризовал душу как натуру нашего духа; таким же образом, душа Иисуса является натурой Его Духа. Именно поэтому человек становится новым творением, когда принимает Христа. Натура его духа изменяется, так как Иисус наполняет его Своим Святым Духом.
Апостол Иоанн сказал: “Если же ходим во свете, подобно как Он во свете… Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха”. Итак, что же происходит, если вы не ходите во Свете, который Бог посылает на ваш период? Тогда, очевидно, Кровь Христа не будет очищать вас от ваших грехов. В этой проповеди Билл не продвигал Евангелие добрых дел; наоборот, он пытался довести до сознания людей животрепещущий вопрос: “Родились ли вы заново?” Если вы рождены свыше, ваша новая натура приведёт вас к Божьему Посланию на ваш день и час. Остальная часть церковного мира проспит всё это. В какой-то момент дверь Ковчега закроется. Эти люди, оставшиеся снаружи, окажутся в своеобразной темнице, которую они избрали для себя.
Билл засвидетельствовал:
— Я видел в видении оба эти места — мир потерянных и страну искупленных. О-о, да не попадёт никто в тот мир потерянных! Человеческий разум не может постигнуть, насколько это ужасно! Так что остановитесь, если слушаете эту плёнку, выключите магнитофон и покайтесь, если вы не спасены, и приведите свою душу в порядок пред Богом. Войдите в число искупленных. Мне хочется, чтобы вы оказались в том блаженном месте, где искупленные живут в радости и мире. То место настолько превосходит наше понимание о совершенстве, что нашими словами невозможно этого объяснить. Я знаю, что страшно для человека утверждать такое, но Бог мой Судья, я свято верю, что побывал в обоих местах. Я говорю вам истину.
В тот же вечер Билл произнёс проповедь “Он, Который в вас”. Во время этого служения он рассказал своему собранию о своей охотничьей поездке в Колорадо, где он повелительно проговорил к той снежной буре, и она подчинилась ему. Билл снова подчеркнул значительность Марка 11:23: “Если вы скажете горе сей: “Поднимись и ввергнись в море”, и не усомнитесь в сердце своём, это произойдёт”.
Затем Билл сказал:
— Если бы мы только могли понять, что означает это место Писания: “Он, Который в вас, больше того, который в мире”. И мы знаем, что Это Истина, но действительно не понимаем Этого. Что же такое в вас, что более великое? Это Христос, Помазанный! Бог, Который был во Христе, находится в вас. Тогда если Он в вас, то уже больше не вы живёте, а Он живёт в вас. Понимаете? Так вот, это не означает, что Он должен совершать чудеса через каждого верующего. Когда Моисей вёл детей Израилевых, он был единственным Израильтянином, который творил чудеса. Остальные просто следовали за его Посланием. Однако Бог находится в вас, как Он был в Иисусе Христе, потому что всё, Кем был Бог, Он излил во Христа, а всё, Кем есть Христос, Он изливает в Свою Церковь.
Возвратившись из Нью-Йорка, Билл провёл выходные, 23 и 24 ноября, в Джефферсонвилле. В воскресенье утром в Скинии Бранхама он проповедовал на тему “Что я сделаю с Иисусом, называемым Христом?”, взяв за основу вопрос, заданный римским правителем, Понтием Пилатом. Билл пытался втолковать людям, чтобы они не спешили осуждать Пилата, потому что перед каждым из нас стоит тот же вопрос: “Как же мне поступить с Иисусом Христом?”
В тот же день вечером Билл произнёс проповедь “Три рода верующих”, показывая, как мир можно разделить на три категории людей: верующих, верующих-притворщиков и неверующих. Верующие-притворщики — это те люди, которые утверждают, что имеют веру в Бога, однако плод их жизни не соответствует тому, что они говорят.
Позже тем вечером Билл решил позвонить своей жене. Из-за разницы в поясном времени — в штате Аризона было на два часа раньше, чем в Индиане — он подумал, что она ещё не будет спать. Билл беспокоился о здоровье Меды. За прошедший год киста на её левом яичнике увеличилась от размера с грецкий орех до размера с грейпфрут. Вдвоём они молились, прося Бога совершить сверхъестественное исцеление, но до сих пор ответ на эти молитвы не приходил. Билл знал, что больше ждать они не смогут. Доктор Скотт убеждал их согласиться на то, чтобы эту опухоль удалили хирургическим путём до того, как она станет злокачественной.
Ободряющих новостей у Меды не было.
— О-о, Билл, это была наихудшая неделя для меня. Я едва могу двигаться. Мой бок настолько распух, что выступает на пять сантиметров. Я не могу выносить, когда моё платье прикасается к этому месту. Большую часть недели я лежала.
— Когда у тебя следующий приём к врачу?
— Завтра утром. Меня отвезёт Сестра Норман.
— Любимая, — сказал Билл, — как ты думаешь, смогла бы ты отложить эту операцию на несколько недель? Было бы замечательно привезти детей в Джефферсонвилл на Рождество. Затем, сразу же после Рождества, эту опухоль можно будет удалить.
— Я спрошу у доктора Скотта, разрешит ли он так поступить.
— Утром я уезжаю в Луизиану. Через два дня приеду в Шривпорт.
— Позвони мне в среду вечером после собрания и расскажи, как поживают все наши тамошние друзья, — ответила Меда.
На следующее утро Билл преклонил колени в гостиной, чтобы помолиться у мягкой скамеечки для ног. На протяжении всех этих лет, которые он прожил в этом пасторском доме в Джефферсонвилле, каждый раз, когда он отправлялся проводить евангелистические кампании, члены его семьи собирались вокруг этой скамеечки, чтобы молиться с ним перед его отъездом. Теперь Билл коротко помолился относительно своей предстоящей кампании и затем сосредоточил молитву на болезни Меды.
“Господь, я молю, чтобы Ты смилостивился над ней. Не допусти, чтобы эта опухоль стала злокачественной. Господь, те слова в то утро она сказала не всерьёз. Они никогда не жаловалась из-за того, что я постоянно в поездках и проповедую, или еду на охоту и рыбалку. Моя одежда у неё всегда чистая и приготовленная. Она такая замечательная помощница для меня, и я сильно люблю её. Если ту кисту нужно удалить, тогда пусть врач отложит операцию до января. Однако я прошу Тебя совершить чудо и исцелить её без операции. Её уже несколько раз оперировали, когда она рожала наших детей. Мне ужасно не хочется, чтобы она подверглась очередной операции”.
Билл подумал, что ему послышалось, как кто-то сказал: “Встань”. Поскольку кроме него в доме никого не было, он решил, что это ему почудилось, поэтому продолжил молитву. Затем снова он услышал: “Встань”. Он посмотрел на портрет Иисуса, висящий на стене — это была репродукция картины Генриха Гофмана. Биллу нравилось молиться под этой картиной, потому что это помогало ему сосредоточиться и напоминало ему о том, что Иисус действительно слышит каждое слово, которое он говорит. Теперь в стекле, вставленном в рамку этой картины, он увидел отражение Огненного Столпа. Затем Билл услышал, как этот Голос вновь повелевающе сказал: “Встань”.
Он встал, развернулся и обратился лицом к Столпу Света, который пылал посередине его гостиной. Грудь Билла сжалась, и он открыл рот, чтобы вдохнуть достаточно воздуха. Из среды этого сверхъестественного Огня проговорил Голос: “Всё, что ты скажешь, произойдёт таким образом”. Затем Огненный Столп уменьшился и исчез.
В комнате воцарилась такая тишина и безмятежность, что верующий-притворщик, возможно, засомневался бы, что здесь только что произошло нечто сверхъестественное. Однако Уилльям Бранхам был истинным верующим, и сомневаться сейчас он не мог. Он сказал: “Прежде чем рука врача прикоснётся к моей жене, пусть рука Божья удалит ту опухоль и от неё не останется и следа”.
Уверенный в том, что с Медой будет всё в порядке, Билл поехал в тот дом, где находились Билли Поль и его жена Лойс, и затем втроём они отправились на юг, в Шривпорт, штат Луизиана. В среду вечером, после служения, они встали у телефона, чтобы позвонить в Тусон. Билл сказал своему сыну:
— Слушай внимательно, вот увидишь — всё произошло в точности так, как я сказал.
Когда Меда взяла трубку, её голос звучал приветливо и радостно.
— Билли, у меня есть для тебя чудесная новость. Та киста исчезла. Я не знаю, что произошло. Когда я вошла в смотровой кабинет, в моём боку была такая сильная боль, что я еле шла. Сестре Норман пришлось помочь мне подняться на стол для обследования. Как только доктор Скотт вошёл в кабинет, я почувствовала, как по всему телу прошло что-то прохладное, и боль в моём боку прекратилась. Когда доктор Скотт стал искать ту кисту, её там уже не было. Он снова провёл всевозможные исследования, но так и не смог её найти.
