ОСЕНЬЮ 1946 ГОДА Уилльям Бранхам провел на платформе в Джонсборо восемь дней и ночей напролет, молясь за нескончаемый “поток” больных и нуждающихся. Он ел на платформе и дремал позади кафедры, в то время как люди, стоявшие в молитвенной очереди, терпеливо ожидали, когда он проснется и будет продолжать свой труд. К концу недели лоб Билла пульсировал от изнурения. Тыльные стороны его рук кровоточили в тех местах, где он вырывал волосы, пытаясь удержать себя от сна. Ему по-прежнему не хотелось прекратить все это. Он желал оставаться там до тех пор, пока не помолился бы за каждого больного человека, вошедшего в аудиторию, но сделать это он был не в силах. На протяжении всей недели новости об исцелениях и чудесах, как магнит, притягивали тысячи людей в Джонсборо. Когда Билл, наконец, перестал возносить молитвы в восьмой вечер исцелительной кампании в Джонсборо, молитвенная очередь оказалась длиннее первоначальной.
Билл ощущал как физическую, так и умственную усталость. Пастор Рид уложил его в постель, но Билла настолько бросало в дрожь, что он никак не мог заснуть. Целыми часами метался он под одеялами. Наконец, вместо того, чтобы бороться с этим, он решил, что будет лучше вернуться в Джефферсонвилл и плюхнуться в свою постель, где он надеялся поспать спокойным сном в течение многих дней.
Спустя несколько часов езды, глаза у Билла стали слипаться. Чтобы не заснуть за рулем, он ударял ногой в дверь до тех пор, пока обшивка не помялась и деформировалась. Затем он как-то задремал. Рев сигналившей встречной машины резко его разбудил, и он успел свернуть на свою полосу дороги. Потрясенный, Билл повернул машину на обочину и остановился, чтобы взять себя в руки. Меда по-прежнему спала крепким сном на заднем сиденье. Он вышел, надеясь освежиться от прогулки, и где-то затерялся от бессилия. Придя, наконец, в себя, он обнаружил, что стоял на коровьем пастбище с протянутой рукой и бормотал: “Только верь, сестра. Это все, что тебе нужно делать. Просто верь”. Он изо всех сил встряхнул головой, размышляя: “Что же со мной происходит? Кажется, я теряю самообладание”.
Приехав в Джефферсонвилл поздно вечером, они остановились в доме родителей Меды, чтобы взять своих детей. Ревекке сейчас исполнилось пять месяцев. Билл не видел ее в течение трех месяцев, поэтому было неудивительно, что она его не узнала. Когда он пытался удержать ее на руках, она расплакалась и изо всех сил старалась вернуться к своей матери. Это вызвало у Билла душевную боль.
— Она меня не узнает, — жаловался он.
Качая Ревекку на руках, чтобы успокоить ее, Меда кивком головы указала на фотографию Билла, стоявшую на приставном столике.
— Такая же твоя фотография стоит на нашем комоде с зеркалом. Каждый день я указывала ей на нее и говорила: “Это твой папа”.
Билл посмотрел на фотографию, а затем на свое лицо в зеркале, висевшем в холле.
— Неудивительно, что она меня не узнает. Я похудел килограммов на десять, потерял немало волос, и даже мои плечи опустились. Я вообще не выгляжу тем же.
Подъехав к своему дому, они столкнулись с другим шоком: с обеих сторон улицы машины образовали колонну протяженностью в несколько кварталов, а на дворе Билла ожидало около двухсот человек.
— Что все это значит? — спросила Меда.
Билл покраснел.
— Везде, где я ездил, я давал наш адрес и говорил людям, чтобы они заезжали к нам, если они когда-нибудь будут недалеко от Джефферсонвилла и будут нуждаться в молитве. Я и не думал, что они будут здесь так скоро.
До поздней ночи молился Билл за группу людей на своем переднем дворе. Наконец, уехал последний человек, и Меда помогла Биллу лечь в постель. Было два часа ночи. Он тихо лежал, “уплывая” в безграничные просторы полусна, а затем вдруг резко вздрогнул и проснулся. В его ногах была острая боль.
Меда сидела на кровати.
— Билл, знаешь, что ты делал?
— Я думал, что сплю.
— Ты обвил подушку рукой и бормотал: “Кто следующий? Итак, просто верьте, ибо Ангел сказал мне, что если я смогу побудить людей поверить…” Билл, я переживаю за тебя.
Тем временем к дому подъехала машина. По звуку казалось, что она была старой; мотор шумно работал вхолостую, отчего крылья гремели от вибраций. Вскоре послышался стук в переднюю дверь. Меда прикоснулась пальцами к векам Билла и нежно закрыла их, сказав:
— Я скажу им, чтобы они вернулись завтра, а ты засыпай, дорогой.
Билл мог расслышать мужской голос, говоривший на кухне:
— Ребенок болен уже долгое время. Он не перестает плакать: плачет день и ночь. Врач не может определить причину.
Билл слышал, как ребенок издавал странный звук — нечто вроде сопения, будто пытался плакать, но ему не хватало сил, чтобы сделать это. Этот звук не был даже похож на человеческий. Билл услышал, как Меда сказала:
— Ну, я только что уложила Билла в постель, поэтому мне не хочется будить его прямо сейчас.
Затем Билл услышал слова другой женщины:
— Мы приехали с севера Огайо и добирались сюда целые сутки.
Билл подумал: “Как же я могу спать, когда этот бедный ребеночек страдает там, в соседней комнате, а ведь молитва, возможно, могла бы помочь ему?”
Он вышел, пошатываясь, одетый в пижаму. На кухонном столе лежал десятинедельный младенец, закутанный в одеяло. Личико его искривлялось, когда он с трудом пытался заплакать. Билл попросил всех встать на колени, и они вместе воззвали к Иисусу Христу, Который обладал силой избавить этого страдавшего ребенка. Малыш перестал плакать, и его личико расслабилось. К тому времени, когда через десять минут эти супруги удалилась, младенец ласкался и улыбался.
Не успел Билл доплестись до постели, как к дому подъехала другая машина. Он услышал шаги человека, бежавшего к его дому. Кто-то постучал в переднюю дверь. Билл впустил в кухню возбужденного парня, который сказал:
— Брат Бранхам, у моей сестры аппендицит, и она в ужасном состоянии. Позже этим утром ей назначена операция в Луисвилле, но сейчас ее состояние настолько ухудшилось, что папа думает, что она не сможет совершить поездку в больницу. Дорога идет через холмы и очень неровная. Мы живем около 55 километров на запад отсюда, недалеко от Миллтауна. Мы знаем, что Бог сделал для Джорджи Картер, поэтому папа послал меня узнать, сможете ли вы приехать помолиться за мою сестру. Вы приедете?
— Да. Я быстро переоденусь, а затем поеду за тобой в своей машине, — сказал Билл без малейшего колебания.
Меда заплакала.
— Любимый, ты ведь уснешь за рулем где-нибудь по пути.
— Нет, со мной будет все в порядке, дорогая, — утешал ее Билл.
Его самоуверенность упала, когда он проехал километров десять, поскольку веки отяжелели, как свинцовые грузила. Подчас он щипал себя, чтобы бодрствовать; иногда кусал себя за палец; он даже плевал себе на пальцы и втирал слюну в глаза, пытаясь прогнать сон. Парень не ошибся, сказав об ужасном состоянии дорог. Это в особенности относилось к последним нескольким километрам, когда дорога сузилась до двухколейного пути, поднимавшегося в гору вдоль ряда изгородей. Сейчас, по крайней мере, ему нечего было беспокоиться о засыпании за рулем, так как машина резко подпрыгивала на дороге, всякий раз когда колесо наезжало на камень или проваливалось в колею.
Подъехав к небольшому фермерскому дому, обе машины остановились. После знакомства с родителями больной, Билла привели к постели девушки, которой было лет восемнадцать. Ее кожа была бледной, а на висках блестели капли пота. Она показала Биллу свой распухший бок.
Отец девочки сказал:
— Она уже три дня ничего не ест. Сегодня она даже не могла удержать воду в желудке. Ее собираются оперировать позже сегодня утром. Через несколько часов должна приехать машина скорой помощи забрать ее, но этой ночью ее состояние настолько ухудшилось, что сейчас я боюсь, что она не сможет совершить эту поездку.
Билл знал кое-что об аппендиците, потому что он наблюдал несколько раз, как его друг Сэм Эдер оперировал своих пациентов. Если бы аппендикс этой девочки вдруг разорвался — конечно, было похоже на то, что так и произойдет, — тогда, по всей вероятности, она не выжила бы во время поездки в город Нью-Олбани, который находился в 64 километрах оттуда. Она бы умерла, проехав всего лишь несколько километров пути.
— О-о, Брат Билл, как вы думаете, я выживу? — нервно спросила девочка.
Осторожно подбирая слова, Билл ответил:
— Я верю, что ты выживешь, если у тебя будет достаточно веры. Веришь ли ты, что Иисус Христос может исцелить тебя?
Встревоженная, она залпом выпалила ему ответ:
— О, да, я верю. Моя церковь говорит, что дни чудес прошли, но мне не важно, что говорит моя церковь. Я верю. Джорджи Картер выздоровела, и я также поправлюсь. Я боюсь операции.
За последние шесть месяцев Биллу довелось наблюдать тысячи исцелений и чудес, поэтому сейчас сквозь взволнованное вероисповедание этой девочки он смог увидеть ее сомнение и страх.
— Сестра, мне не хочется ранить твоих чувств, но ты все-таки не веришь. Обычно у меня было бы достаточно времени, чтобы позволить тебе использовать твою слабую веру и попытаться верить для получения исцеления, но сейчас критическое положение. Ты должна верить прямо сейчас, иначе — я буду откровенным с тобой — ты не доживешь, чтобы увидеть больницу.
Как девочка, так и ее родители не приняли во внимание искренности Билла, но по- другому говорить он не мог. Ситуация была чрезвычайной. Он решил, что ему придется прибегнуть к чему-то необычному, чтобы она могла ухватить это понятие. Билл сидел с одной стороны кровати девочки — с той, что была ближе к середине комнаты. Ее родители и несколько соседей сидели с другой стороны, которая была ближе к стене. На середине потолка светилась лампа. С абажура лампы свисала веревочка, к которой был подвешен красно-белый браслет на полпути между потолком и полом. Билл не знал, почему этот браслет висел там; возможно, его использовали для увеселения ребенка, который был в доме. Теперь Билл понял, что эта безделушка прекрасно послужит для осуществления его цели.
— Все взрослые, разверните свои стулья и повернитесь лицом к стене, — сказал он.
Затем он обратился к девочке:
— Как ты думаешь, на каком расстоянии от тебя находится этот браслет?
— Около пяти метров. А что?
— Ты говоришь мне, что у тебя есть вера для получения всего. Я хочу, чтобы ты доказала мне это. Я хочу, чтобы ты посмотрела прямо на этот браслет, висящий там, и я хочу, чтобы ты заставила его качаться по кругу, затем вперед и назад, а потом полностью остановила бы его. Если ты сможешь это сделать, тогда я буду знать, что у тебя есть достаточно веры, чтобы произошло чудо.
Изумление девочки смешалось с разочарованием.
— О-о, Брат Бранхам, вот это да! Почему вы просите меня сделать такое? Никто не может это сделать.
— О-о, да, — сказал Билл. — Любой человек, который верит, может это сделать. Иисус сказал: “Все возможно, если верите”.
Она по-прежнему относилась к этому скептически.
— Но ведь Иисус говорил о духовных вещах, а это материальное. Вы можете это сделать?
— Да, мадам.
— Можно мне увидеть, как это делается?
— Если желаешь. Просто не своди глаз с этого браслета.
Билл устремил свой взгляд на этот предмет и сосредоточил свою веру. К этому времени он видел, как Бог совершал так много чудес, что он знал, что посредством веры на самом деле было все возможно. Через пару мгновений браслет начал вращаться на конце веревочки. Затем он закачался туда-сюда, как маятник, а потом остановился.
— Брат Бранхам, это же спиритизм! — воскликнула девочка, открыв рот от удивления.
— Я так и думал, что ты, возможно, скажешь нечто такое. Нет, это не спиритизм; это вера. Так вот, медиумы неоднократно используют это, чтобы разыгрывать людей — разбивают стаканы, сгибают ложки и так далее, — но это по-прежнему всего лишь вера.
Девушка не могла понять, о чем он говорил.
— Я принадлежу к Церкви Христа. Мы говорим, когда Библия говорит, и молчим, когда Библия молчит. В Библии нет ничего подобного этому.
— Конечно, это в Библии, — сказал Билл. — Помнишь, как однажды утром Иисус подошел к смоковнице и искал на ней плоды. Не найдя ни одного плода, Он проклял ее. Дерево начало засыхать. Когда Он вернулся вечером, дерево засохло и умерло. Петр сделал замечание о том, как быстро это произошло, и Иисус ответил, сказав, что ты могла бы сделать не только то, что Он сделал со смоковницей, но если ты скажешь этой горе, чтобы она поднялась — и не усомнишься в своем сердце, — это тотчас же произойдет. Разве Он не сказал это? Конечно же, сказал. Я знаю, что твой пастор пытается оправдать свое неверие, показывая, что Иисус говорил о горе греха, но это была гора Елеонская. И Он сказал, что для этого понабилась бы вера размером всего лишь с горчичное зернышко. Итак, если такая крупинка чистой веры может сдвинуть гору, тогда насколько же меньшая вера будет необходима тебе, чтобы сдвинуть этот браслет?
Девушка тихо лежала, погрузившись в размышления. При каждом затрудненном вздохе она морщилась от боли. Билл решил прибегнуть еще к одному подходу.
— Послушай, сестра, более пяти месяцев назад ко мне пришел Ангел и сказал мне, что задолго до моего рождения Бог предопределил меня к проявлению дара божественного исцеления для людей. Я стоял лицом к лицу со сверхъестественным существом, и оно сказало мне, что если я смогу побудить людей поверить мне и буду искренним во время молитвы, тогда ничто не устоит перед этой молитвой. Поэтому если ты будешь верить всем своим сердцем, именно это побудит Бога действовать. Вера твоя спасет тебя. Не то, что ты выработала в своем разуме, но то, во что ты действительно веришь.
Девушка ответила:
— Брат Бранхам, я знаю, что дотянулась до чего-то вверху. Боже, смилуйся надо мной. Я постараюсь верить в Него всем моим сердцем.
Взяв ее за правую руку, Билл наблюдал, как его левая рука начала распухать и краснеть из-за биения невидимых вибраций. Ему раньше доводилось прикасаться к пульсации аппендицита, и он был знаком с конфигурацией белых пупырышков, которые образовались на тыльной стороне его руки. По одной лишь интенсивности вибраций Билл определил, что этот случай очень серьезен. Когда он попросил Господа Иисуса вступиться за девочку, биение в его левой руке уменьшилось, а затем исчезло. Его левая рука обрела нормальный вид, и он сказал:
— Пусть Бог благословит тебя, сестра. Вера твоя спасла тебя.
Среди возгласов радости и вздохов облегчения, наполнивших всю комнату, Билл сел и мгновенно уснул. Проснулся он через несколько часов, когда в глаза его светил солнечный свет.
Отец девочки пожелал ему доброго утра и в знак благодарности стал восторженно пожимать ему руку.
— Я позвонил сотрудникам скорой помощи и сказал, что им нет необходимости приезжать, так как моя дочь полностью исцелилась.
Девушка сейчас уже не находилась в постели, а сидела за кухонным столом и кушала мороженое.
— Я чувствую себя прекрасно, Брат Бранхам. Опухоль полностью исчезла из моего бока, и боли нисколечко не осталось. И я так сильно проголодалась.
