Уилльям Бранхам работал в отделе коммунальных услуг Джефферсонвилла и зарабатывал только 20 центов в час, но, имея возможность работать, он считал себя счастливцем. Он всё ещё мечтал посвятить свою жизнь охоте на пушных зверей в горах Запада, однако в данный момент его зарплата была нужна дома. Чарльз Бранхам, которому исполнилось 38 лет, лишился работы, и теперь его шансы получить постоянную работу были очень малы (здоровье ослабело из-за сильного пьянства). 2 ноября 1929 года Элла Бранхам родила десятого и последнего ребёнка. Наконец, после девяти сыновей у неё появилась дочка. Элла назвала свою дочь Фэй Дэлорес Бранхам, но обращалась к ней — Дэлорес. Итак, из одиннадцати Бранхамов, проживавших в одном доме, только у одного Билли была постоянная работа. Он чувствовал, что обязан помогать содержать семью, по крайней мере, ещё несколько лет.

Работая в “Коммунальной Компании Индианы” круглый год, Билли редко бывал дома, но работа не давала скучать и подходила ему по темпераменту. Одну неделю он мог копать канавы для прокладки газовых труб, на следующей неделе ему могли поручить снимать показания счётчиков; затем он ремонтировал газовые трубы в местах утечки или же взбирался на электрические столбы, чтобы ликвидировать неполадки на линии электропередач. Единственное, что ему не нравилось в его работе — это отключать электрический ток у тех клиентов, которые не могли оплатить свои счета. Поскольку Депрессия усиливалась, то это случалось слишком часто и шло вразрез с его характером.

Несмотря на то, что Билли был рад иметь работу в компании коммунальных услуг, восьми долларов в неделю не очень-то хватало для семьи из одиннадцати человек. Поэтому, когда ему предложили работу заместителя инспектора по охране дичи на неполную ставку, он сразу же ухватился за эту возможность. Это означало, что он будет регулярно выезжать за город, чтобы патрулировать лесную глушь. Сама мысль, что ему будут платить за то, что он больше всего любил делать, казалась идеальной. В действительности всё обстояло совсем иначе. Его зарплата представляла собой комиссионное вознаграждение и зависела от количества штрафных квитанций, выданных им нарушителям законов охраны дичи. Однако у Билли не хватало силы воли, чтобы заставить себя выписать кому-либо штрафную квитанцию. Он чувствовал, что можно было бы извлечь больше пользы, если просто присесть с браконьером и прочитать ему лекцию о преимуществах охраны дичи и важности соблюдения законов штата. В сущности, всё сводилось к тому, что он тратил всё время, бродя по окрестным лесам, но то удовольствие, которое он получал, вырываясь из города, было достаточным вознаграждением.

Однажды Билли должен был патрулировать государственный заповедник в Генривилле, в 32 километрах к северу от Джефферсонвилла. Не успел он сесть в автобус “Грейхаунд”, как странное чувство пронизало его: это было похоже на давление, будто какая-то невидимая сила давила на него. Автобус был полностью заполнен: пассажиры заняли все сидячие места, и многие стояли в проходе. Билли пропихнулся к середине автобуса и остановился между моряком и полной женщиной средних лет. Женщина подняла глаза и сказала: 
— Здравствуйте!
Автобус тем временем отъехал от вокзала.
— Здравствуйте, — ответил Билли, наблюдая через окно за мелькающими домами. Та странная сила теперь давила на него ещё сильнее. Казалось, она исходила от этой крупной женщины. Взглянув краем глаза, Билли удалось заметить, что она уставилась прямо ему в лицо. Этим она поставила его в неловкое положение.
Вскоре она начала разговор. 
— Вы полицейский?
Билли носил свою униформу инспектора по охране дичи; сбоку у него висела кобура с револьвером. 
— Я инспектор по охране природы, — ответил он. 
— Вы одиноки, не так ли? 
Билли скрыл своё удивление. 
— Нет, мадам, — солгал он.
— Что ж, вы не находитесь в своём доме, — сказала она.
— Я нахожусь в том доме, какой у меня есть.
Она покачала головой. 
— Нет, вы родились, чтобы жить на Западе. 
Это так сильно ошеломило Билли, как если бы она облила его ледяной водой с головы до ног. 
— Да о чём вы говорите?
— Может быть, мне лучше всё вам объяснить. Понимаете, я астролог, — сказала она.

Билли внутренне вздохнул, размышляя: “Ну, вот ещё одна из этих странных женщин”. Он отошёл от неё и стал поближе к моряку. 
Она последовала за ним, слегка покачиваясь при толчках автобуса. 
— Я хотела бы поговорить с вами несколько минут, — сказала она. 
Билли продолжал смотреть вперёд, делая вид, что не слышит её. Она не отступала: 
— Можно мне поговорить с вами совсем недолго?
Билли не обращал на неё внимание. Он подумал: “Я веду себя не по-джентельменски, но мне совсем не хочется разговаривать с ней”.
Однако женщина не отставала от него. 
— Эй вы, инспектор по охране природы, можно мне поговорить с вами несколько минут?
Наконец, Билли повернулся, сказав ей коротко и резко: 
— Что вам от меня нужно?
Он почувствовал угрызение совести, так как вёл себя грубо, но ему, на самом деле, не хотелось разговаривать с астрологом. Он вспомнил, что нагадала ему цыганка на ярмарке с аттракционами, и эти воспоминания снова встревожили его.
— Вы Христианин? — спросила женщина. 
— Нет, — резко оборвал он её. — А что вам до этого?
Она пожала плечами. 
— О, мне просто интересно узнать, известно ли вам, что вы рождены под знаком?
У Билли комок в горле застрял. 
— Послушайте, леди, я вообще ничего не хочу знать об этом, понимаете. Я знаю, что говорю с вами резко, но я делаю это осознанно. Мне нет до этого никакого дела.
Она немного отступила. 
— О, не будьте таким жёстким.
— Я не собираюсь ранить ваших чувств, но я ничего не знаю о каких бы то ни было религиозных вещах, и мне не хочется знать.
Билли отвернулся от неё и стал смотреть в переднюю часть автобуса, слегка охватывая взором моряка. 
— О, не ведите себя так. Это не имеет ничего общего с религией. Я сейчас еду в Чикаго проведать своего сына; он баптистский служитель. Я работаю в Белом Доме. Знаете ли вы, что расположение звёзд оказывает влияние на события, происходящие здесь, на земле?
— Я ничего об этом не знаю, — ответил Билли.
— Впереди вас стоит моряк. Спросите его, не управляет ли луна приливами и отливами, — сказала она.
— У меня самого достаточно ума, чтобы это знать, — прервал он её. 
— Что ж, есть ещё много других небесных тел, которые в мире считают очень значительными. Если я скажу вам в точности, когда вы родились, вы поверите мне? — продолжала женщина.
Билли нахмурил брови. 
— Вам никак не удастся сделать это.
Она улыбнулась. 
— О, у меня это получится. Вы родились 6 апреля 1909 года, в пять часов утра.
Грубоватый и неприветливый вид Билли исчез и растаял, сменившись полнейшим изумлением. 
— Совершенно верно. Теперь скажите этому моряку, когда родился он.
— Этого я не могу сделать, — сказала она. — Понимаете, вы родились под знаком. Разве служители никогда не разговаривали с вами об этом?
— У меня нет ничего общего со служителями, ровно ничего.
Женщина на мгновение отвела взгляд в сторону, размышляя над этим. 
— Разве не странно, что служители ничего об этом не знают? 
— Я не болтаюсь без дела там, где они, — ответил Билли.
Она снова устремила взор на него. 
— Послушайте, я хочу вам кое-что сказать. Вы родились под знаком, как дар человечеству. Если бы вы только могли это осознать…
Он прервал её. — Может быть, я буду ещё одним Даниэлем Буном? Мне нравится охота, и я тоже родился в штате Кентукки.
— Нет, я говорю совсем не об этом.
— Ну, тогда, может быть, я буду бизнесменом. У меня есть среднее образование.
Казалось, это не развлекало её. 
— Я говорю совсем не об этом. Я не знаю, кем вы будете, но я вижу, судя по вашей ауре, что вы родились как дар. Вы помните историю о том, как звезда вела “мудрецов” к Иисусу-младенцу?
— Я ничего не знаю о религии.
— Но вы всё же слышали о “мудрецах”, которые шли увидеть Иисуса-младенца, правда?
— Да.
— А кто такие “мудрецы”? 
— О, они были просто мудрецами; это всё, что я знаю.
Она объяснила: 
— “Мудрецы” были такими же, как и я, астрологами, звездочётами. Знаете, перед тем, как Бог совершает что-нибудь на земле, Он, прежде всего, всегда провозглашает это на небе. Именно это Он и сделал, когда родился Иисус: три небесных тела выстроились вряд и сошлись вместе, что привлекло внимание нескольких астрологов, живших на Востоке. Один из них был из родословной Сима, другой — Хама, а третий — Иафета (троих сыновей Ноя). Они представляли всех людей на земле. Каждый из этих трёх человек путешествовал на запад самостоятельно, не зная, что туда ехали и другие, пока не встретились в Иерусалиме. Затем они отправились в Вифлеем и нашли там Иисуса-младенца, зная по цвету Его ауры, что Иисус был Тем, Кого они искали. Вы знаете, что такое аура? Это сверхъестественный свет души. У каждого человека есть аура. Ауры бывают различных цветов, и у каждого цвета есть своё значение. Золотой цвет означает дар от Бога. Итак, эти “мудрецы” поклонились Иисусу и дали Ему свои дары. Как раз тогда, когда они отправились назад, те три небесных тела начали расходиться по своим орбитам. В честь величайшего дара, данного Богом — Его собственного Сына Иисуса — всякий раз, когда эти небесные тела снова выстраиваются в ряд, Бог посылает человечеству меньший дар. Вы и родились под таким соединением планет. Вас сопровождает аура золотого цвета. Вот откуда я знаю день и время вашего рождения, а также то, что ваша судьба должна свершиться на Западе.

Из учтивости, Билли старался слушать внимательно, но к этому моменту ему уже надоело. 
— Леди, всё, что мне известно, это то, что я являюсь инспектором по охране дичи в штате Индиана, и я стараюсь делать всё, что в моих силах. Я не религиозен, и мне не хочется ничего больше об этом слышать!
Билли продвинулся к передней части автобуса и встал так, что теперь моряк был между ним и женщиной-астрологом. Это сработало, и разговор окончился.

Тем не менее, не так уж просто было забыть это происшествие, и оно ещё не раз тревожило мысли Билли. Его жизнь, казалось, так сильно отличалась от жизни большинства людей, которых он знал; но что насчёт дара? Что это могло означать? И что же особенного было в нём, что так привлекало этих странных людей? Гадалка сказала, что видела Свет, сопровождавший его; женщина-астролог назвала этот Свет аурой. Билли никак не мог всё это совместить. Вопросы витали, “кувыркаясь” в его разуме, как сливки в маслобойке. Почему он так отличался от других? Почему он почувствовал то пронизывающее давление, как только вошёл в автобус-экспресс? И почему он чувствовал себя так неловко, когда разговор зашёл о религии? Уж не боялся ли он? Может быть, Бог искал его, а он пытался спрятаться от Него? И что же та женщина имела в виду, когда сказала, что его судьбе суждено свершиться на Западе?