УИЛЛЬЯМ БРАНХАМ приземлился в Хельсинки, столице Финляндии, 14 апреля 1950 года. В аэропорту уже стояла группа служителей, чтобы поприветствовать его; среди них были пастор Маннинен, который прислал Биллу первое приглашение, и мисс Мэй Исааксон, финка из Америки, которой предстояло быть переводчицей Билла.
Собрания в тот вечер начались в “Мессухалли Холл” — самой большой аудитории Хельсинки, вмещавшей до 25 000 человек. В первый вечер число собравшихся составило только 7000. Однако дар различения сердечных помыслов произвел на присутствовавших такое глубокое впечатление, что на следующий же вечер количество людей увеличилось втрое всего лишь из-за устной рекламы.
Билл пришел в изумление, увидев, насколько Финляндия отличалась от Америки. Вторая мировая война закончилась пять лет назад, но финская экономика так еще и не встала на ноги. Многие люди жили на грани нищеты, и даже состоятельные финны мало что могли купить за свои деньги. Основные продукты и товары продавались по высоким ценам, а предметы роскоши были редкостью. Хотя 20 000 человек наполнили “Мессухалли Холл”, Билл, тем не менее, насчитал только десять машин, припаркованных возле здания. Люди пришли пешком или же приехали на велосипедах.
К сожалению, серию собраний в Хельсинки пришлось прервать на пять дней, во время которых использовать “Мессухалли Холл” было невозможно; он был заранее заказан для проведения других мероприятий. В связи с этим Уилльям Бранхам и его группа поехали на старом трясущемся паровозе в Куопио — еще один крупный город Финляндии, находящийся на 360 километров севернее, недалеко от Северного полярного круга.
В пятницу, 21 апреля, на второй день пребывания Билла в Куопио, местные служители, финансировавшие его кампанию, устроили в честь его приезда обед служителей в ресторане на вершине высокого холма Пуйо-Хилл. Вследствие тяжелой духовной борьбы, которую Билл вел в предыдущий вечер во время своего первого собрания в Куопио, он постился, чтобы войти в более тесное духовное общение с Богом для проведения служения в этот вечер. При помощи своей переводчицы, Мэй Исааксон, Билл разговаривал с тридцатью служителями, сидевшими за длинным банкетным столом. Губернатор Куопио также сидел там вместе с другими высокопоставленными чиновниками города.
— Ну же, Брат Бранхам, съешь что-нибудь, — настаивал Гордон Линдсей.
— Нет, Брат Линдсей, мне не хочется кушать до шести часов. Однако скажу вот что: нечто должно произойти. Я не знаю, что это, но я чувствую это в моем духе — произойдет нечто духовное.
Обед закончился в три часа. Прежде чем возвращаться в Куопио, Билл и несколько других служителей поднялись по ступенькам на наблюдательную вышку, чтобы с высоты птичьего полета посмотреть на окружавшую их местность. Кроме близлежащего города Билл увидел много озер и сосновый лес, простиравшийся до линии туманного горизонта. Взглянув вниз, Билл заметил суматоху у подножия холма Пуйо-Хилл. В кювете, похоже, лежала машина. Со всех сторон к этому автомобилю сбегались люди, однако Билл находился слишком далеко, чтобы увидеть, что там произошло. С этого “орлиного гнезда” люди выглядели, как муравьи, сновавшие вокруг соринки.
На вершине Пуйо-Хилл находились только две машины. Большинство служителей приехали на конных такси. Билл сел в одну из машин вместе с Гордоном Линдсеем, Джеком Моором, Мэй Исааксон и финским пастором, Вильхо Сойниненом. Им понадобилось почти двадцать минут, чтобы “сползти” по узкой, извилистой дороге к подножию холма. Когда они прибыли на место той сутолоки, машины, которую Билл видел в кювете, уже не было. У обочины дороги толпа обступила небольшую фигуру, неподвижно лежавшую на траве.
— Похоже, произошла авария, — сказал пастор Сойнинен. — Может быть, мы сможем чем-нибудь помочь.
Остановив машину, Вильхо Сойнинен вышел, чтобы узнать о случившемся. Мисс Исааксон пошла за ним. Когда они оба вернулись, мисс Исааксон рассказала всю историю. Два маленьких мальчика, возвращаясь домой из школы, были сбиты машиной. Поскольку в Финляндии было так мало машин, ребята беспечно переходили дорогу, не оглядываясь по сторонам, и автомобиль “Форд” 1938 года выпуска, мчавшийся вниз с холма, застал их врасплох. Мальчики разбежались по сторонам: один из них ринулся в северном направлении, а другой — в южном. Пытаясь избежать столкновения с ними, водитель машины резко свернул в сторону северной обочины и ударил по тормозам. К несчастью, его нога не попала на тормозную педаль — он изо всех сил нажал на педаль газа.
У школьников не осталось никакого шанса на спасение. Мальчик, бежавший в южном направлении, был сбит передним крылом автомобиля и от столкновения перелетел через дорогу, со всего маху ударившись головой в дерево. Хотя ранение было таким серьезным, он все еще был жив, поэтому его немедленно отвезли в машине в ближайшую больницу. Второму же мальчику, бежавшему на север, не посчастливилось. “Форд”, резко поворачивая, ударил его таким образом, что он покатился под машину, переехал его задним колесом, и затем школьника подбросило высоко в воздух позади автомобиля. Он погиб мгновенно.
Закон в Финляндии требовал разрешения от родителей, прежде чем должностные лица могли увезти мертвого мальчика с места происшествия, поэтому кто-то поехал за родителями, которые работали в поле. Теперь толпа зевак ожидала приезда родителей.
Линдсей и Моор вышли из машины, чтобы посмотреть на того мальчика. Они вернулись в машину ужасно шокированные. Джек Моор сказал:
— Мне никогда не доводилось видеть настолько изуродованного мальчика. Я не могу не думать о том, а что, если бы это был мой сын? Брат Бранхам, тебе следует пойти и взглянуть на него.
Билл подумал о своем сыне, Билли Поле, которому теперь исполнилось четырнадцать лет. Что, если бы из-за океана прислали телеграмму, в которой сообщалось бы, что он погиб в дорожной аварии? Эта мысль побудила Билла осознать, какие чувства переполняли бы сердце этой бедной финской матери, когда она пришла бы туда с поля и нашла бы своего дорогого сыночка, лежавшего на траве, холодного и неподвижного, лицо которого накрыли одеждой. Билл вышел из машины и подошел к группе финнов, обступивших мертвого школьника. Увидев Билла, они стали перешептываться.
Мисс Исааксон сказала Биллу:
— Разве не ужасно? Эти люди говорят между собой: “Вот этот чудотворец из Америки. Интересно, что он будет делать в этом случае?
Билл отклонил это замечание как несущественное, сказав:
— Они просто не понимают этого, вот и все.
Несколько женщин в длинных толстых юбках и в тяжелых рабочих сапогах горько рыдали. Один из мужчин встал на колени и убрал пальто, которое накрывало мертвого мальчика, как одеяло. На вид школьнику было лет восемь-десять. Лицо его было изувечено и окровавлено, рот широко открыт, а язык высунут. Глаза его закатились, так что большей частью были видны одни лишь белки. На нем была обычная финская одежда: штанишки до половины икр ног и теплые белые рубчатые чулки. Во время аварии один ботинок был полностью сбит с его ноги, и сейчас через дырку на конце его носка торчали пальцы.
Это было душераздирающим зрелищем, особенно для Линдсея и Моора, у которых также подрастали сыночки. Гордон Линдсей содрогался от глубоких всхлипываний. Билл просто остолбенел. Затем он повернулся и начал возвращаться к машине.
Вдруг он почувствовал, как чья-то рука схватила его за плечо. Остановившись, Билл повернулся, чтобы посмотреть, кто это сделал. Как ни странно, никто не стоял достаточно близко, чтобы прикоснуться к нему. Он снова повернулся к машине и сделал еще один шаг. Невидимая рука вновь удержала его. Когда Билл повернулся и посмотрел на жертву того несчастного случая, невидимая рука отпустила его. Теперь Билл мог расслышать шелестящий звук, похожий на вихрь. Совсем рядом был Ангел Господень.
Билл осознал, что в этом происшествии был скрыт какой-то смысл. Снова взглянул он на мертвого мальчика. Все-таки было в нем что-то знакомое.
— Спросите у тех служителей, был ли этот мальчик в молитвенной очереди прошлым вечером, — обратился Билл к мисс Исааксон.
Никто из служителей не узнал ребенка.
— Я где-то видел этого мальчика, но не могу вспомнить где.
Напрягая память, Билл заметил пласты скал, нагроможденных одна на другую. Вдруг, как от удара молнии, в его памяти все прояснилось. Дрожа от возбуждения, он окликнул своих спутников:
— Брат Моор, Брат Линдсей, помните то видение, которое я рассказывал вам в Америке, — то самое, в котором было показано, что будет воскрешен мертвый мальчик? Откройте свои Библии и прочитайте мне, что написано об этом на первом листе.
Джек Моор поспешно открыл свою Библию и быстро прочитал, что он написал два года назад:
— Коричневые волосы… карие глаза… лет восьми-десяти… одет в бедную иностранную одежду… изуродован в автоаварии… в местности с возвышающимися скалами и вечнозелеными деревьями… Брат Бранхам, это описание соответствует действительности.
— Это он, — подтвердил Билл.
Сердце его стучало от восторга, поскольку он вспомнил, чем кончилось то видение.
— И ТАК ГОВОРИТ ГОСПОДЬ: “Этот мальчик оживет”.
Гордон Линдсей не мог поверить в то, что услышал.
— Не хочешь ли ты сказать, Брат Бранхам, что к этому изуродованному ребенку вновь вернется дыхание? Как же это может быть?
Билл почувствовал прилив уверенности. Не имело никакого значения, что мальчик был мертв уже полчаса — видения всегда были безошибочными.
Он смело провозгласил:
— Если через несколько минут этот мальчик не оживет, можете повесить мне на спину плакат с надписью “лжепророк”. Теперь постарайтесь успокоить этих женщин.
В то время как мисс Исааксон просила местных женщин уняться, Билл встал на колени возле мертвого мальчика, следя за тем, чтобы сделать все в точности так, как ему было показано в видении. Потом он стал молиться: “Небесный Отец, я вспоминаю, как Твой Сын, Иисус, сказал Своим ученикам: “Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте”. Более двух лет назад Ты показал мне этот момент в видении. Поступая согласно Твоему Слову — как Твоему написанному Слову, так и Твоему Слову, изреченному в видении, — я повелеваю смерти: “Ты не можешь больше удерживать этого ребенка. Отпусти его. Во Имя Иисуса Христа”.”
Где-то на том таинственном пути в потустороннем мире эта душа остановилась и повернула обратно. Вдруг грудная клетка мальчика стала подниматься и опускаться: в легкие начал поступать воздух. Он заморгал веками, а затем открыл глаза и посмотрел на мир совершенно по-новому. После этого он поднял голову.
В результате этого женские рыдания сменились криками изумления. Через несколько минут мальчик сел, чтобы его осмотрели. В его теле не было найдено ни одной переломанной кости. Если не считать легких царапин и синяков, мальчик, казалось, был в прекрасном состоянии.
НОВОСТИ об этом чуде пронеслись по всей провинции Куопио, как лесной пожар, воспламеняющий все на своем пути. В тот вечер аудитория в Куопио была заполнена до отказа. Сердца горели верой, и происходило много чудес. На следующий вечер было столько желающих попасть в аудиторию, что огромное здание не могло их всех вместить. Приходилось рано закрывать двери; на улице оставались тысячи людей, которые никак не могли войти в здание. Для поддержания порядка финское правительство даже вызвало на помощь свою национальную гвардию.
После служения Билл собрался было войти в свою гостиницу, как в то же мгновение на него набросились молодые финны, муж и жена, ожидавшие снаружи парадной двери, и стали так быстро тараторить по-фински, что даже мисс Исааксон не могла понять их. Они вели себя отчаянно, особенно молодая женщина, которая крепко вцепилась в Билла, словно от этой хватки зависела чья-то жизнь. Линдсею, Бакстеру и Моору пришлось буквально оттащить Билла от этих двух исступленных людей, чтобы благополучно ввести его в гостиницу. Билл едва ли не лишился своего пиджака.
Мисс Исааксон осталась на улице, чтобы узнать, что этим супругам было нужно от Билла. Минут через десять она поднялась наверх и сообщила:
— Это родители второго мальчика, который на днях попал в аварию. Их сын по- прежнему находится в коме, и врачи полагают, что он не выживет. Его родители хотят, чтобы вы поехали в больницу и помолились за него.
— Брат Бранхам, мы, конечно же, не можем позволить тебе сделать это, — сказал Эрн Бакстер. — Таково наше постоянное правило с тех пор, как Брат Босворт и я начали заведовать твоими собраниями. Если ты поедешь в больницу помолиться за одного, об этом сразу же сообщат в газетах, и тебя засыплют просьбами других отчаявшихся людей, которые захотят, чтобы ты приехал помолиться за них в больнице или дома. Поскольку ты, несомненно, не смог бы навестить их всех, это вызвало бы возмущение и кончилось бы тем, что репутация собраний была бы подорвана. Нет, как бы я глубоко ни сочувствовал той бедной молодой матери, я считаю, что наши правила вполне здравые: они должны привести больных и немощных на собрания, где каждому предоставляются равные возможности.
Билл уныло согласился с ним, однако добавил:
— По крайней мере, я хочу поговорить с ними и все объяснить. Приведите их сюда.
Родителям того мальчика было двадцать с небольшим. Их изношенная одежда свидетельствовала об их бедности. Мать, по-прежнему рыдая и находясь в истерике, протараторила свою просьбу. Мисс Исааксон перевела:
— Придите и исцелите нашего мальчика. Он все еще не пришел в себя, и врач говорит, что он умирает.
— Прошу прощения, но я не могу исцелить вашего сына, — ответил Билл.
— Вы же исцелили другого мальчика.
— Нет, Иисус Христос исцелил того мальчика, а не я. Я вовсе не был к этому причастен. Более двух лет назад Бог показал мне видение о том, что второй мальчик будет воскрешен из мертвых. Он вовсе не показал мне в видении вашего сына.
— Тогда увидьте видение о нашем сыне.
Билл покачал головой.
— Я не могу видеть видения, когда мне вздумается. Я вижу их только тогда, когда Бог позволяет мне видеть их. Но я буду молиться за вашего сына, чтобы Бог исцелил его. Тем не менее, будет ли он исцелен или нет — это все зависит от Бога и вашей веры. А вы оба христиане?
Поскольку они не были христианами, Билл кратко и просто объяснил им Евангелие.
— Знаете, вы ожидаете очень многого, прося Бога исцелить вашего сына, в то время как вы сами не отдали Ему свою жизнь. Подумайте об этом следующим образом: если ваш сын умрет, Бог возьмет его на небеса, потому что он совсем еще ребенок и пока не несет ответственности за свою жизнь. Затем, если вы умрете, будучи грешниками, вы больше никогда не сможете увидеться с ним. Но если вы примете Иисуса Христа как своего Спасителя, тогда даже если ваш сын и умрет, вы однажды увидитесь с ним вновь в небесах, так как именно туда христиане отправляются после смерти. Итак, почему бы вам прямо сейчас не отдать свою жизнь Иисусу Христу? Став христианами, вы сможете с уверенностью обращаться к Богу и просить Его об исцелении вашего сына. Может быть, Бог сохранит ему жизнь.
Для этих молодых родителей это показалось беспроигрышной сделкой. Они все преклонили колени на полу, и Билл ходатайствовал за эту чету в молитве, прося Иисуса Христа стать Господом их жизни. Как только они закончили молиться, мать вскочила на ноги и в истерике пролепетала:
— Теперь увидьте видение о нашем сыне!
— Я ведь уже сказал вам, что не могу заставить Бога показать мне видение. Если Он не покажет его, значит — не покажет. Если же покажет, я сразу же сообщу вам об этом. Оставьте мне номер телефона, по которому я смогу связаться с вами.
Для отчаянной матери это не было вполне достаточным. На следующий день, в воскресенье, 23 апреля, она звонила в гостиницу каждые пятнадцать минут, спрашивая у мисс Исааксон: “Он уже увидел видение?”
ВЕСТИ о воскрешении мертвого мальчика пересекали каждое озеро и реку в северной части Финляндии, пока не дошли аж до лапландских поселений. Нескончаемый поток финнов стекался в город Куопио со всех концов провинции, каждый день заранее наполняя аудиторию до отказа. Те, которые не могли попасть внутрь, ходили без дела по улицам. Когда Биллу уже нужно было идти в аудиторию, он увидел, что без посторонней помощи не смог бы подойти к зданию ближе, чем на расстояние трех кварталов. Губернатор отправил ему на помощь отряд национальной гвардии. Эти солдаты выстроились вокруг евангелиста в виде стрелы и с поднятыми к небу саблями замаршировали вперед. Толпа стала расступаться и отходить на почтительное расстояние.
Гвардейцы провели Билла на нижний цокольный этаж аудитории и закрыли за ним дверь. Основная часть отряда оставалась снаружи, а другие четыре охранника — два спереди и два сзади — пошли с Биллом, чтобы провести его до самой платформы. Огромное пространство полуподвального этажа было свободно, если не считать нескольких людей, стоявших в очереди возле общественных туалетов. Слышалась музыка, исходившая из основной аудитории этажом выше; финские песни звучали в минорной тональности. Зная, что ему вскоре нужно будет выходить за кафедру, Билл направился к ступенькам.
Он отошел всего лишь на несколько шагов, как в то же мгновение открылась дверь женского туалета, и оттуда вышла, ковыляя на костылях, девочка-калека. На вид ей было лет десять. Ее волосы неровно свисали на плечи, и было похоже, будто она сама подрезала их ножницами. Платье ее висело клочьями и опускалось ниже колен. Билл пристально смотрел на ее ножные крепления и скобы: более страдающего ребенка, способного еще самостоятельно передвигаться, видеть ему не приходилось. Одна ее нога была крепкой и здоровой, а другая бездейственно висела и не функционировала; она была на несколько сантиметров короче другой. На ней был ботинок с толстой подошвой, служивший опорой. К ее больной ноге были привязаны тяжелые крепления, которые соединялись с металлическим обручем на ее пояснице. Еще кое-что Билл не мог понять: от передней части ботинка на толстой подошве тянулась веревка, которая была перекинута через плечо девочки и привязана к креплению за ее спиной.
Как только девочка увидела, что Билл смотрит на нее, она опустила голову, и по ее щекам покатилась слезы, которые при свете мощных ламп на потолке сверкали, как искринки. Билл был уверен, что девочка знала, кто он, и у него сложилось ясное впечатление, что она хотела подойти к нему, но боялась, что это покажется неуместным.
Солдаты, шедшие впереди Билла, остановились и посмотрели назад, чтобы узнать, почему он остановился. Два гвардейца сзади него слегка подтолкнули его, чтобы он начал идти. Поскольку никто из четырех охранников не говорил по-английски, Билл сделал знак головой и руками, что ему хотелось немного подождать. Когда девочка вновь подняла глаза, Билл показал ей жестом, чтобы она подошла. Она стала ковылять к нему. Теперь Билл понял предназначение той веревки, тянувшейся между ее плечом и носком ботинка на покалеченной ноге. Прежде всего, девочка заносила оба костыля перед собой, затем опиралась на них и поднимала плечо, в результате чего ее поврежденная нога передвигалась вперед. Выглядело это неуклюже, однако действовало. Билл почувствовал, что сердце его разрывается от жалости и сострадания.
Подойдя к Биллу, эта девочка-калека подняла нижнюю полу его пиджака, поднесла ее к своему лицу, поцеловала и отпустила ее. Слезы ручьями текли из ее голубых глаз. Склонив голову и расправив оборванную юбку, она смогла сделать неуклюжий реверанс, говоря “спасибо” по-фински.
Тут Билл увидел над ее головой тень, которая перешла в образ этой же самой девочки, ходившей в воздухе на двух совершенно здоровых ногах.
— Дорогушечка, — воодушевленно сказал он, — сейчас ты можешь снять эти крепления. Бог исцелил тебя.
Конечно, она не поняла его английских слов, и поскольку там не было никого, кто мог бы их перевести ей, они показались для нее бессмысленными. Солдаты позади него решили, что он слишком долго задерживается, и стали подталкивать его к лестнице. Билл, не в силах больше помочь ей, подумал: “О Боже, однажды она, конечно, поймет это”.
В тот вечер, когда грубые лапландцы увидели проявление дара различения сердечных тайн, подтверждающего, что Иисус Христос жив, сотням больных людей не было необходимости вставать в молитвенную очередь, чтобы исцелиться. Стоя на платформе, Билл видел, как они бросали прочь костыли и вставали с инвалидных колясок.
Когда Билл закончил молиться за больных с молитвенными карточками двух серий, Говард положил руку на плечо своему брату и предупредил:
— Билл, на сегодня этого, возможно, достаточно. В этой поездке тебе еще предстоит провести много служений, и нам не хочется, чтобы ты изнурил себя.
— Говард, у меня еще осталось немного сил. Давай объявим еще десять карточек, начиная с номера 45.
Пока Говард выстраивал в молитвенную очередь последний десяток больных, Билл повернулся к аудитории спиной и выпил стакан воды. Вдруг позади себя он услышал звякающий и бряцающий звук. Повернувшись, он увидел ту же самую девочку-калеку, с которой он недавно разговаривал на нижнем этаже. Сейчас она с трудом поднималась по ступенькам на платформу. Ее карточка была под номером 45.
Сердце Билла затрепетало от радости. Он повернулся к мисс Исааксон и сказал:
— Я хочу, чтобы вы в точности перевели и повторили мои слова, даже если не будете понимать почему.
Ковыляя к нему, девочка улыбалась. У нее во рту не было переднего зуба.
— Ты та девочка, с которой я встретился внизу перед служением, не так ли? — сказал Билл.
— Да, — ответила она. — Меня зовут Вира Ихалайнен. Я сирота. Моих родителей убили русские. Сейчас я живу в палатке здесь в Куопио. Как вы думаете, Иисус исцелит меня?
— Дорогушечка, Иисус Христос уже исцелил тебя. Он исцелил тебя там, на нижнем этаже, перед служением. Сядь вон там, и пусть кто-нибудь поможет тебе отвязать эти крепления. Затем покажись мне.
Пока финский служитель снимал крепления с ноги Виры, Билл начал разговаривать со следующим больным.
Внезапно раздался пронзительный крик, и вот на платформу вышла Вира, восклицая и держа в одной руке костыль, а в другой крепления. Она бегала босиком, стучала ногами по деревянной платформе и прыгала, как северный олененок. В аудитории раздались возгласы хвалы. Голос Билла слился с другими голосами в одно хвалебное созвучие.
После служения Говард помог Биллу добраться до отеля. Проходя по вестибюлю гостиницы, Говард заговорил со своим братом, пытаясь вывести его из-под помазания Духа и ввести обратно в физический мир.
— Билл, помнишь, когда мы были в Принс-Альберте, и ты попробовал той ужасной канадской карамели?
— Ага.
— Ну, если ты считал, что те конфеты были отвратительными, тебе следует отведать этих финских сладостей. Я полагаю, что сахар, как и все остальное, является здесь редкостью, поэтому они пытаются восполнить недостающее крахмалом. Вот, попробуй парочку. Говард положил два кусочка карамели в руку своему брату, но Билл не стал их есть.
Выйдя из лифта, они прошли мимо телефона, единственного на этом этаже. Телефон был старомодным и состоял из колоколообразного микрофона, прочно прикрепленного к деревянному ящику-корпусу, заводной рукоятки, с помощью которой следовало звонить оператору, и слуховой трубки, которая была похожа на колокол и находилась на конце провода.
— Знаете, — сказала мисс Исааксон, — тот второй мальчик, попавший в аварию, все еще находится в коме. Его мать звонит мне весь день через каждые пятнадцать минут, чтобы узнать, увидели ли вы уже видение. Если она будет звонить так и завтра, то я, наверно, с ума сойду.
Затем мисс Исааксон открыла дверь своего номера.
— Господь пока ничего не показал мне о нем, — сказал Билл, открывая дверь своего номера и заходя внутрь.
Положив Библию и две конфеты на стол старинного образца с мраморной доской, Билл подошел к окну и посмотрел на восток в сторону России. Хотя было около полуночи, ночное небо больше напоминало сумерки в его родном штате Индиана: на улице было еще достаточно светло, даже можно было читать газету. Это была страна полуночного солнца — находилась настолько близко к Северному полярному кругу, что в апреле траектория солнца лишь ненадолго скрывалась за горизонтом, а затем снова начинала идти по своей восходящей дуге, возвещая следующий день. Улицы кишели людьми, выходившими из аудитории и разговаривавшими друг с другом. Они, несомненно, гудели, как пчелиный рой, говоря о великих явлениях, свидетелями которых они были на том вечернем собрании. Затем Билл стал с изумлением наблюдать, как группа финских солдат обнимает группу русских солдат. Он подумал: “Есть ли что-нибудь, что заставит финна обнять русского? Это положит конец всем войнам на земле. И ответ на это — Иисус Христос, да, господа”.
Билл поднял руки и стал поклоняться: “Небесный Отец, Ты настолько чуден! Как я люблю Тебя за то, что Ты исцелил сегодня ту сиротку-калеку. О-о, великий Бог Иегова, как Ты прекрасен! Однажды Ты разверзнешь там те восточные небеса и снова придешь, на этот раз во славе. Тысячи этих финнов войдут в Вечную Жизнь благодаря решениям, которые они приняли в этот вечер. О-о, Иисус Христос, мой Господь и Наставник, как я обожаю Тебя; как я благодарен, что тружусь для Тебя!”
Вдруг Билл услышал позади себя звон. Повернувшись, он вздрогнул при виде Ангела Господня, стоявшего у того старинного стола. Выглядел Ангел таким же, как всегда: высоким, безбородым, с оливковым цветом кожи и с черными волосами, спадавшими до плеч; одет он был в белое одеяние, которое не полностью закрывало его босые ноги. Как обычно, у него было строгое выражение лица. Над Ангелом кружился и пульсировал тот вездесущий Свет, а руки были скрещены на его широкой груди. На столе возле него стояла ваза с узким горлышком, которой раньше не было. Звон, услышанный Биллом, должно быть, возник оттого, что Ангел поставил ту вазу на мраморную поверхность стола.
В вазе стояли два желтых нарцисса: один из них наклонялся в северную сторону, а другой — в южную. Ангел устремил свой взгляд на эти цветы и спросил:
— Что это?
— Для меня это похоже на нарциссы, — ответил Билл.
— Эти два цветка символизируют тех двух мальчиков, попавших в аварию три дня назад. Мальчик, которого машина отбросила на север, умер мгновенно, но он вновь обрел жизнь. Мальчик же, которого отбросило на юг, даже сейчас еще находится при смерти.
Когда Билл наблюдал за всем этим, цветок, наклонявшийся в северную сторону, быстро согнулся, так что его лепестки прикоснулись к столу, в то время как цветок, наклонявшийся в южную сторону, сгибался медленно, подобно секундной стрелке часов, которая с каждым тиканьем опускается все ниже и ниже.
— Что дал тебе твой брат? — спросил Ангел.
— Две конфеты.
— Съешь их.
Две конфеты лежали по обе стороны вазы в одну линию с каждым цветком. Билл взял конфету, лежавшую на севере, и положил себе в рот. Она была приятной на вкус. Пока он жевал эту конфету, нарцисс, с распростертыми на столе лепестками, вдруг резко выпрямился и встал вертикально в вазе. Однако цветок, обращенный в южную сторону, с каждой отсчитанной долей времени продолжал никнуть ниже и ниже: тик, тик, тик, тик…
— Теперь съешь другую конфету, — повелел Ангел.
Взяв в рот второй кусочек конфеты, Билл начал жевать ее. Она была настолько невкусной и крахмалистой, что Билл выплюнул ее себе в руку.
Ангел предупредил его:
— Если не съешь эту конфету, второй мальчик умрет.
К этому времени нарцисс, отклонявшийся в южную сторону, почти согнулся до самой поверхности стола. Билл снова взял в рот вторую конфету. Хотя она и была отвратительной на вкус, он все равно разжевал ее. Когда он ее проглотил, никнувший цветок так же резко поднялся, как и его “компаньон”. Слегка наклонив голову, Ангел взял со стола вазу с цветами и затем начал “испаряться” в пульсировавшем над своей головой Свете, пока этот огненный шар и Ангел полностью не исчезли.
В течение нескольких минут Билл стоял как вкопанный, ощущая онемение во всем теле. Наконец, он вышел, спотыкаясь, в коридор и закричал:
— Сестра Исааксон, скорее идите сюда!
Переводчица распахнула свою дверь и выбежала в коридор.
— Брат Бранхам, что такое? Что случилось?
— Ангел Господень только что посетил меня в моей комнате и дал мне слово по поводу второго мальчика, попавшего в аварию. Я хочу, чтобы вы позвонили той молодой матери и сказали ей: “ТАК ГОВОРИТ ГОСПОДЬ: ваш сын будет жить”.
Мисс Исааксон побежала в конец коридора и начала вращать рукоятку телефона, чтобы связаться с оператором, который затем позвонил домой родителям того мальчика. Мисс Исааксон сказала что-то коротко по-фински, послушала и повесила трубку.
— Это была няня, которая приходит к ним домой. Родители уехали в больницу примерно полчаса назад. Кажется, им позвонили оттуда и сообщили, что их сын умирает.
— Хорошо, — сказал Билл, — тогда позвоним в больницу. Я сказал ей, что сообщу, как только Бог покажет мне что-нибудь.
Мисс Исааксон вновь позвонила оператору, который соединил ее с больницей. Вскоре она говорила той молодой матери по-фински: “Брат Бранхам говорит: “ТАК ГОВОРИТ ГОСПОДЬ: ваш сын будет жить”.”
Мисс Исааксон послушала немного и потом посмотрела на Билла с изумленной улыбкой.
— Мать говорит, что она знает об этом. Когда они приехали в больницу, частота пульса их сына резко уменьшалась. Они стояли возле койки, ожидая его последнего вздоха, как вдруг, около пяти минут назад, его пульс неожиданно пришел в норму, как ни в чем не бывало. Затем мальчик открыл глаза и заговорил с ними. Его состояние нормализовалось, и он, кажется, совершенно здоров. Врачи крайне удивлены. Они говорят, что если он действительно настолько здоров, как выглядит, то утром он сможет вернуться домой.
Билл удовлетворенно кивнул головой.
— Скажите им, что мы так рады за мальчика. И напомните ей, что ее сына исцелил ни я, ни видение; это совершила ее вера в Господа Иисуса Христа.
ПОСЛЕ ФИНЛЯНДИИ миссия Бранхама поехала в соседние страны: Швецию и Норвегию.
На второй день пребывания в Норвегии Билл внезапно проснулся в пять часов утра. Перед ним стоял Ангел Господень и смотрел на него. Как обычно, руки у Ангела были скрещены на груди. Над его головой пульсировал тот сверхъестественный Свет, бросая на стены гостиничного номера жутковатый отблеск.
— Оденься, — повелел Ангел, затем слился со Светом над своей головой и исчез вместе с этим огненным шаром.
Билл оделся и стал ожидать. Ничего больше не произошло. “Что же все это значило? — размышлял он. — Интересно, что Господь желает, чтобы я сделал?”
Поскольку Ангел не дал ему больше никаких указаний, Билл решил совершить утреннюю прогулку и помолиться об этом. Он прошел около пяти километров по этому норвежскому городу и, наконец, оказался у реки. Удобно устроившись под деревом, Билл расслабился и стал молиться, а солнце тем временем все выше поднималось по небосводу. К девяти часам утра он занервничал, размышляя о том, как другие будут беспокоиться, не найдя его в гостиничном номере.
В то же самое мгновение Билл услышал, как Ангел прошептал:
— Встань и иди назад.
Пройдя километра полтора, Билл услышал громкое повеление Ангела:
— Поверни направо.
Повернув направо и пройдя несколько кварталов, он снова услышал слова Ангела:
— Поверни налево.
Билл придерживался указаний Ангела, желая узнать, куда вел его Господь.
Затем он увидел норвежца, который был его переводчиком во время последнего собрания прошлым вечером. Мужчина также увидел Билла и подошел к нему, чтобы пожать руку. Он сказал:
— Брат Бранхам, это нечто необычное. Я…
— Минуточку, — перебил его Билл.
Между ним и мужчиной появилось видение, в котором была показана проблема этого человека. Затем Билл увидел себя при завершении вчерашнего вечернего собрания. В видении он смотрел на себя, когда наклонил голову, закрыл глаза и распускал собравшихся людей в молитве. Теперь Билл увидел, как произошло нечто, чего в прошлый вечер он не знал.
Когда видение закончилось, Билл сказал мужчине на улице:
— Вы только что приехали из больницы, не так ли?
— Да, а что? Как вы узнали об этом?
— У вас только одна почка, и вы беспокоитесь, что лишитесь и ее.
— Это правда. Вчера от слабости я едва держался на ногах. Я поднялся на платформу и переводил вас. Это все, что я сделал в прошлый вечер.
Билл кивнул головой.
— Около трех или четырех лет тому назад вам надлежало сделать нечто для Господа, и вы не сделали этого. Разве не так?
Изумление мужчины было написано на каждой складке и морщинке его лица.
— Брат Бранхам, это истина.
— После этого вам сделали операцию и удалили одну почку. С тех пор это перешло в другую почку, и именно из-за этого вы беспокоитесь. В прошлый вечер, когда я молился, чтобы распустить собрание, разве вы не держались слегка за нижнюю часть моего пиджака и молились: “Пожалуйста, исцели меня, Господь Иисус”?
Переводчик поднял руку к небу.
— Это верно, Брат Бранхам. Я также попросил Бога, чтобы Он подтвердил это, если я действительно исцелился. Примерно полчаса назад меня объяло странное чувство, что мне следует прийти сюда и стоять на улице. И вот я здесь столкнулся с вами! Теперь я полностью уверен, что Иисус Христос исцелил меня.
Когда Билл вернулся в гостиницу, Линдсей, Моор, Бакстер и норвежский пастор, принявший их в качестве гостей, были готовы идти завтракать. Они вместе пошли в центр города и, перед тем как войти в ресторан, остановились у витрины магазина.
Повернувшись к своим спутникам, Билл сказал:
— ТАК ГОВОРИТ ГОСПОДЬ: из здания выйдет мужчина и остановит нас. На нем будет темный костюм и светлая шляпа. Он попросит меня пойти с ним наверх и помолиться за его жену, но я не могу этого сделать, так как ей пришло время отойти.
— Когда это произойдет? — спросил Джек Моор.
— Возможно, прежде чем мы вернемся в гостиницу, — ответил Билл, — потому что в видении было ясно показано, что это будет сегодня утром.
Позавтракав, они впятером возвращались в гостиницу, разглядывая товары на витринах. Вдруг из одного магазина выбежал мужчина, воодушевленный от встречи с ними. Благодаря переводу норвежского пастора они узнали, что этот человек жил в квартире над своим магазином и его жена была прикована там к постели смертельной болезнью. Владелец магазина умолял “великого американского евангелиста” подняться наверх в квартиру и помолиться за его жену.
Биллу ужасно не хотелось отказать ему в его просьбе, но он был вынужден это сделать. Он знал, что должен был повиноваться видениям, нравилось ли ему увиденное или нет. Это было той высокой ценой, которая сопровождала его дар и призвание.
