Подробное описание сотворения человека, которое мы сейчас будем рассматривать, вызывает глубочайший интерес, поскольку только в нём мы видим единственно возможную истинную доктрину о происхождении и природе человеческого рода. Поэтому мы должны тщательно исследовать его, но этот труд не будет утомительным, поскольку всё откровение содержится в следующей простой фразе: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт. 2:7). Таким образом, нам необходимо рассмотреть три положения: образование тела, вливание дыхания жизни и результат ― то, что человек очнулся как живая душа.
Во-первых, мы читаем, что Господь Бог образовал человека, то есть слепил его тело, как горшечник лепит глину. И в самом деле, значение еврейского глагола настолько ясно, что его причастие, используемое как имя существительное, ― это обычное слово, которое переводится как «горшечник». Иов в своей речи вспоминает это действие Бога, когда говорит: «Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обращаешь меня?» (Иов. 10:9). Материалом, из которого был слеплен человек, был земной прах, увлажнённый паром; и поэтому позднее мы видим такие слова: «Ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3:19).
Слово, переведённое как «прах», ― это адама, которое означает красную землю, и от него, скорее всего, образовано слово «Адам». Это соответствует природному цвету человеческой кожи, которая является красной на белом, и в соответствии с чем описание идеальной красоты Соломоном начинается со слов: «Возлюбленный мой бел и румян» (Песн. П. 5:10).
Дух человека не имеет ничего общего с образованием его оболочки. Сначала Бог образовал бесчувственный каркас и затем вдунул в него «дыхание жизней», ибо в оригинале последнее слово стоит во множественном числе. Раньше мы не замечали этого, поскольку, возможно, это не более чем широко известное множественное число в еврейском языке, указывающее на превосходство; слово, которым обчыно означается жизнь, редко встречается во множественном числе. Но если мы хотим придать множественному числу значение, оно может указывать на тот факт, что вдыхание Бога произвело двойную жизнь: чувственную и духовную; различное существование каждой части мы часто обнаруживаем в себе из-за их антагонизма.
Это дыхание жизней стало духом человека, принципом жизни внутри него, ибо, как Господь говорит нам: «дух животворит»; и благодаря тому, как он появился, мы видим, что он вышел от Творца. Конечно, мы не должны путать его с Духом Божьим ― Писание ясно проводит различие между ними, ― Который свидетельствует с нашим духом (Рим. 8:16). Но, как говорится в Книге Притчей (Прит. 20:27), он является светильником Господним, способным зажечься от Его Духа; Бог дал его как средство, при помощи которого человек может исследовать глубины своего сердца и узнать себя.
Следовательно, человек был сделан из двух отдельных элементов: телесного и духовного; но когда Бог поместил дух внутрь оболочки из земли, их комбинация произвела третью часть, и человек стал живой душой.1 Непосредственное соотношение между духом и плотью невозможно; их взаимодействие осуществляется только при помощи посредника, и мгновенное его произведение явилось результатом их соприкосновения в Адаме.
Примечание 1: Отсюда, возможно, значение множественного числа в выражении «дыхание жизней». Дыхание Бога стало духом, и в то же время, соприкоснувшись с телом, произвело душу. Таким образом, оно стало источником и духовной, и чувственной жизни.
Он стал живой душой в том смысле, что дух и тело полностью слились в этой третьей части; поэтому в своём падшем состоянии он ничего не знал об этой непрерывной борьбе между плотью и духом, которую мы переживаем каждый день. Произошло совершенное слияние его трёх природ в одну, и душа, как соединяющий посредник, стала причиной его индивидуальности, его существования как отдельного существа. Она также должна служить как покрытие для духа и как средство для использования тела; Тертуллиан, скорее всего, не ошибается, когда утверждает, что плоть ― это тело для души, а душа ― для духа.
Но важно отметить, что как душа является местом встречи элементов нашего существа в этой нынешней жизни, так и дух будет правящей силой, когда мы воскреснем. Ибо первый человек Адам стал душой живой, а последний Адам ― животворящим Духом (1 Кор. 15:45); и сеется тело душевное, а воскресает духовное тело (1 Кор. 15:44).
Примечание 2: В современ­ном русском языке, как и в современном англий­ском, есть слово «душевный» (soulish). Но судя по всему, во время Дж.Х. Пембера такого слова не существо­вало. ― Прим. пер.
Таким образом, в самом начале Писания мы видим предостережение в отношении популярной фразеологии о душе и теле, которая поддерживает ошибочное представление о том, что человек состоит лишь из двух частей. Эта идея настолько прочно укоренилась в нас, что из-за неё даже образовался недостаток в нашем языке. Хотя у нас есть существительные «дух» и «душа», тем не менее их часто считают синонимами; у нас нет прилагательного, образованного от последнего слова, и поэтому мы не можем ясно выразить связь с душой, кроме как посредством перефразирования. Разумеется, предпринимают­ся попытки транслитерировать греческое слово «психический»; но непривычная форма и звук слова мешают принятию его в обычный язык. При этом недостаток такого прилагательного практически скрыл доктрину о трёхчастности человека в нашей версии Писаний; английских читателей вводят в заблуждение плохие переводы греческого слова, которое означает «относящийся к душе», но иногда оно переводится как «природный», иногда как «чувственный»2 (1 Кор. 2:14; Иак. 3:15; Иуд. 19).
Однако есть один или два отрывка, в которых указание на трёхчастный состав нашего существа скрыть невозможно. Например, замечательный стих в Послании к Евреям: «Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого и проникает до разделения души и духа, суставов и мозгов, и судит движения и мысли сердечные» (Евр. 4:12). Здесь Павел говорит о том, что нематериальная часть человека состоит из двух раздельных элементов: души и духа; при этом он описывает материальную часть как нечто состоящее из суставов и мозгов, органов движения и чувства. Таким образом, он утверждает, что Слово Божье имеет силу отделять, разделять на части всё существо человека: духовное, психическое и телесное, так, как это делал священник, когда он свежевал и разделывал, отделяя конечности одну за другой, животное для всесожжения, чтобы обнажить каждую часть и обнаружить, есть ли в них скрытые пятна или недостатки.
Другой очевидный отрывок ― это известное ходатайство Павла за фессалоникийцев: «Сам же Бог мира да освятит вас всецело, и всё ваше естество, дух и душа и тело, да будет безупречно соблюдено в пришествие Господа нашего Иисуса Христа» (1 Фес. 5:23).
Можно сказать, что тело имеет осознание чувств, душа ― осознание нашего «я», а дух ― осознание Бога. Тело даёт нам в распоряжение пять чувств; душа включает в себя интеллект, который помогает нам в ныншем существовании, и эмоции, вытекающие из чувств; а дух ― это наша самая возвышенная часть, вышедшая непосредственно от Бога, и с её помощью мы способны постигать Его и поклоняться Ему.
Он в свою очередь, как отмечалось выше, может воздействовать на тело посредством души; и мы видим прекрасную иллюстрацию этого факта в словах Марии: «Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моём» (Лук. 1:46, 47). Перемена времени здесь показывает, что сначала дух зачал радость в Боге и затем, войдя в сообщение с душой, пробудил её, чтобы она дала выражение чувству посредством телесных органов.
Но дух необращённых находится в мертвенном оцепенении; он пробуждается и получает ответственность, только когда Дух Господень обличает его о мире греха, праведности и суде. Такие люди не могут поддерживать общение с Богом; душа, проявляющаяся иногда в интеллекте, иногда в чувственности, а часто и в том, и в другом, безоговорочно царствует над ними. Именно это хочет показать Иуда в стихе 19, который следует переводить так: «Это люди, отделяющие себя, люди, находящиеся под управлением души, не имеющие духа».3 И даже в случае обращённых, силы духа в нынешнее время в огромной степени задавлены, и их место занимают, хотя и в недостаточной мере, способности души и духа.
Примечание 3: ψυχικοί, πνεύμα μή έχοντες. Вряд ли «Дух». Слово ψυχικοί в начале проводит контраст между человеческой душой и духом настолько очевидно и естественно, что, если бы Иуда имел в виду Святого Духа, он бы определённо сохранил значение, поставив артикль перед словом πνεύμα. Таким образом, нетрудно понять, что в описанных людях осознание Бога задавлено чувственностью. В их случае дух всё ещё присутствует, но его нынешнее влияние практически отсутствует.
Насколько недостаточными мы себя не ощущаем? Когда мы наконец просыпаемся от сна этого мира, когда наши глаза открываются и видят реальность, когда наш разум озаряет мысль о растлённой и быстро проходящей природе всего видимого, с этого момента нами завладевает одна мысль ― достичь вечной жизни. Но в этом случае какого руководства мы можем ожидать от телесных чувств, которые движутся лишь по напрвлению к могиле? Нет, какой бы разумной, какой бы усердной в своих поисках ни была душа, она не может никакими усилиями достичь пути мудрости. Часто она пытается сделать это, но насколько её выводам нельзя доверять, мы видим по тому, как трудно найти даже двух человек высокого интеллекта, у которых было бы одинаковое мнение. Рассудок ― в лучшем случае ненадёжный и обманчивый инструмент, а ослепляющая человеческая гордость лишь всё усугубляет. Когда человек обращает своё сердце к идее ― которая представляет собой не что иное, как осуществление его собственной фантазии, такой же бестелесной, как воздушный замок, ― его силы в этом случае используются для одной цели: придать своему воображению картину, чтобы она была как можно больше похожа на реальность.
Таким образом, мы легко видим, что интеллект не только ошибается, но и представляет собой самый опасный из всех даров, если он не находится под управлением Духа Божьего. Он может называть зло добром и добро злом, он может выдавать тьму за свет, а свет за тьму, горькое за сладкое, а сладкое за горькое. Более того, его волшебное действие может наполнить не тольку эту жизнь, но даже регион за рекой смерти солнечными пейзажами и прекрасными картинами, придать всему этому очертания прочной реальности, пока не наступит смертельный момент, когда в одно мгновение сверкающая картина навсегда стирается огненной тьмой неверующих.
И даже в случае возрождённых людей, которые получили силу стать сыновьями Божьими, их интеллектуальная способность всё равно настолько слаба, что, хотя они обладают истиной в Божественном откровении, тем не менее, как говорит Павел, в нынешнее время они лишь могут знать и понимать отчасти. Но когда дух, наша действительная жизнь, будет высвобожден и снова займёт престол, мы немедленно узнаем силы, которые сейчас мы не можем ни постичь, ни даже понять; мы больше не будем людьми тьмы с призраками неясного разума и постоянно меняющимися мечтами, мы окажемся в мире, где нет ночи, мы будем наделены проницательным и безошибочным видением, которое Бог даст всем Своим искупленным. Вместо неопределённой и обманчивой логики души мы будем одарены инстинктивным пониманием истины, которое является прерогативой незапятнаных духов.
Итак, Господь сотворил человека по Своему собственному образу; и мы можем представить радость, с которой Адам пришёл в сознание посреди прекрасного мира, приготовленного для его обитания и владения. Но какой бы прекрасной ни была земля, неичерпаемая доброта его Творца всё равно восхищала его сердце тем, что Он устроил для его обители картины превосходной красоты и изобильной отрады. На востоке в Едеме Господь Бог насадил сад и обогатил его всяким деревом, приятным на вид и хорошим для пищи, среди которых были дерево жизни и дерево познания добра и зла. Тогда Он взял созданного Им человека и поместил его в этот рай, чтобы он возделывал и, как говорится в нашем переводе, хранил его. Но последний еврейский глагол также содержит мысль о присмотре, или охране, что может указывать на врага и возможное вторжение.
Так наступил первый век, или устроение, нашего мира, первое испытание для человека ― определить, сможет ли он, обладая невинностью, сохранить её. Благодаря работе Шести дней земля была наполнена чистыми благословениями, всё, существовавшее на ней, было хорошим; верховное владычество было отдано Адаму, и он был чистым и безгрешным существом. Кроме того, существовала одна заповедь; поэтому границы греха были чётко очерчены, и существовало только одно возможное преступление. Человек мог свободно есть от всех бесчисленных деревьев в саду, даже дерево жизни было открыто для него; но он получил заповедь чтить великого Бога, который дал ему всё, платить десятину признательности за неисчислимое изобилие, данное ему, ― он не должен был есть от одного дерева, а именно от дерева познания добра и зла. От него он не должен был есть, иначе он оказался бы бунтарём и потерял бы своё царство и свою жизнь.
Как мы видим, он не получил никакого конкретного поручения об обитателях воздуха; только то, что содержалось в приказе возделывать и хранить сад. Больше ему ничего не нужно было; хорошо зная единственный запрет своего Бога, он мог сразу же обнаружить врага в любом существе, которое попытается ослушаться его.
В первой главе Бытия не упоминается этот завет с Адамом, ибо там мы видим лишь повествование о творении и воссоздании, в то время как в дополнительном повествовании мы видим моральную ответственность человека. Поэтому происходит перемена в имени Бога, который, если рассматривать Его только как Творца и Правителя, называется «Элохим» или «Могущественный», но который берёт титул «Иегова» ― обычно переводится как «Господь» в нашем переводе, ― как только Он вступает в завет с человеком. При первом своём появлении имя «Иегова» соединяется с именем «Элохим», чтобы рассеять любые сомнения в отношении того, Кого обозначают оба слова.
Очевидно, что, в то время как эти имена подходят к некоторым отрывкам, тем не менее, должно существовать много случаев, в которых одно из них является подходящим, а другое нет. Святые авторы всегда помнят об этом, и мы сейчас познакомимся с примерами этого тщательного разделения. Так получается, что тот самый факт, который приводят рационалисты в качестве доказательства того, что Писания являются неуклюжим нагромождением различных и несовместимых документов, которые они называют Элохистическими или Иеговистскими, ― этот самый факт прекрасно показывает единство и последовательность всей книги.
Но Адама ожидала ещё одна и высшая радость. Его благой Творец, зная, что ему нехорошо быть одному, решил дать ему товарища и партнёра в его радости. Но сначала Он привёл к нему полевых зверей и небесных птиц, чтобы посмотреть, как он назовёт их, то есть увидеть, назовёт ли он кого-либо из них костью от костей своих и плотью от плоти своей. Адам дал имена всем, но никого он не назвал так, как женщину; разумеется, Бог ожидал такого результата. Вполне возможно, что Он пытался пробудить в Своём творении желание, которое Он собирался удовлетворить.
И если первый человек мог в день своего творения давать имена ― несомненно, основанные на их особенностях, ― зверям и птицам, очевидно, что язык ― это дар, который дал ему Бог в тот момент, когда в его ноздри было вдунуто дыхание жизни. Поэтому христиане не могут одобрить рассуждения современных философов о постепенном развитии речи.
Дав имена животному царству, Адам получил своё владение ещё до появления женщины; поэтому она разделяла господство над творением не согласно своему собственному праву, а потому, что была костью от его костей и плотью от его плоти. Здесь мы видим явный прообраз второго Адама и Его невесты. Церковь, хотя всё принадлежит ей, будет обладать им не из-за своих заслуг, а только из-за того, что она невеста Того, кто является наследником всего (1 Кор. 3:21-23).
В истории сотворения женщины мы должны обратить внимание на близкую связь между мужчиной и женщиной, на обязательства взаимной любви: одна сторона обеспечивает защиту, а другая ― подчинение. Каждая деталь настолько указывает на великую тайну Христа и Его Церкви, что было бы хорошо обратить внимание на некоторые сравнения.
Во-первых, Господь начал Свою окончательную работу, наведя на Адама крепкий сон. И второй Адам тоже лежал три дня во сне смерти, прежде чем началось сотворение Его невесты.
В то время как первый Адам спал, Бог открыл его бок и взял оттуда ребро, из которого Он сделал женщину. Пока второй Адам спал в смерти на кресте, воин пронзил Его бок, и оттуда вышли кровь и вода; и посредством этой крови, без пролития которой невозможно прощение грехов, церковь сейчас находится в процессе образования. Ты «искупил Богу кровью Твоею людей из всякого колена и языка и народа и племени» (Отк. 5:9), ― восклицают старцы, когда наконец наступает время петь новую песню.
После того как ребро было вынуто, Бог закрыл то место плотью. Второго ребра брать было не нужно, для Адама была сделана только одна женщина, хотя позднее от него родилось много других. Так будет и со вторым Адамом ― у Него тоже будет только одна небесная невеста, Церковь первородных, те, кто Его, при Его пришествии, или «присутствии». Это тело будет завершено во время Его присуствия в воздухе, или на первом небе, и Его брак состоится прямо перед ужасным разрушением, которое случится перед Тысячелетним царством, как видно из последовательности событий в девятнадцатой и двадцатой главах Откровения. После Он спасёт ещё многих других; дочери царей между почётными у Него; но по правую руку от Него стоит царица в Офирском золоте (Пс. 44:10).
Затем мы читаем: «И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену». Но эти слова не передают значения оригинала, который следует переводить как «Он построил из него женщину». И между использованием этого термина и частым использованием слов «созидать» и «назидать» в отношении Церкви в Новом Завете существует замечательное совпадение.
Когда Бог сделал женщину, Он привёл её к Адаму. Бог так ведёт избранных в духе к небесному Жениху, и никто не может прийти к Христу, если Отец не привлечёт его (Ин. 6:44). И именно так Он сейчас приведёт завершённую невесту ко второму Адаму, и наконец ответит на молитву: «Отче! То, что Ты даровал Мне, — хочу, чтобы, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты даровал Мне» (Ин. 17:24).
Получив свою жену, Адам воскликнул: «Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей». Второй Адам говорит, что Он лоза и что мы ветви (Ин. 15:5); а Его апостол говорит ещё более простыми словами: «Потому что мы члены Тела Его, [от плоти Его и от костей Его]» (Ефесянам 5:30).4
Примечание 4: [Самые авторитетные источники пропускают слова в скобках]
Затем Адам продолжает: «Она будет называться женою, ибо взята от мужа». «Иш» ― это еврейское слово, которое переводится как «муж», «иша» ― еврейское слово, которое переводится как «женщина». Она причастилась природы Адама, поэтому она должна называться его именем. И Христос при Своём пришествии, после того как Он изменит тела тех, кто ждёт Его, в подобие Своего славного тела и сделает их причастниками Своей природы, тогда Он исполнит Своё обещание победителю: «И напишу на нём… имя Моё новое…» (Отк. 3:12).
И наконец, слова: «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» применительно к женщине параллельны словам Господа: «Любящий отца или мать более Меня недостоин Меня» (Мф. 10:37). И снова увещевание мистической невесте: «Слыши, дщерь, и смотри, и приклони ухо твоё, и забудь народ твой и дом отца твоего. И возжелает Царь красоты твоей; ибо Он Господь твой, и ты поклонись Ему» (Пс. 44:11-12). Эти слова окажут намного большее воздействие, если мы будем помнить, что те, кто спасён Христом, но не принадлежит к Церкви первородных, скорее всего будут обитать на земле, из которой они вышли, и не будут отозваны от своего древнего жилища в небесные пределы.
Таким образом, мы видим, как ясно история Адама и Евы предызображает будущие чудесные события и показывает тайну брака в связи с Христом и Его церковью.