Я пошел в Бурбанк Холл, в Церковь Нового Завета, воскресным утром 15 апреля. Там была одна черная сестра, которая говорила на языках. Это произвело большое возбуждение. После служения люди собирались маленькими группами на тротуаре, рассуждая, что бы это значило. Это выглядело, как «знамения» Пятидесятницы. Мы позже узнали, что несколько ночей назад, 9 апреля, Дух сошел в маленький коттедж на Бонни Бру Стрит. Люди там вот уже некоторое время прилежно ожидали излияния Духа. Горстка черных и белых верующих ожидали там целыми днями; но, по какой-то причине, я был лишен привилегии присутствовать на этом конкретном собрании. Однако я пошел на собрание на Бонни Бру в этот вечер, и увидел, что Бог там могущественно действовал. Мы уже много месяцев молились о победе. Иисус сейчас опять «явил Себя живым» (Деяния 1:3) для многих. Пионеры пробивались, чтобы следом пошли толпы.

На этом собрании присутствовал всеобщий дух смирения. Люди были поглощены Богом. Было очевидно, что Бог нашел, наконец, маленькую компанию, как всегда, извне, через которую Он мог явить Свой путь. Бог не избрал какую-то из учрежденных миссий, где бы совершить это. Они были в руках людей; Дух не мог там действовать. Другие, намного более претенциозные, потерпели неудачу. То, что почитает человек, было обойдено еще раз, и Дух был снова рожден в смиренных «яслях» вне церковных учреждений.

Для каждого излияния от Духа должна быть приготовлена группа, в покаянии и смирении. Проповедь Реформации была начата Мартином Лютером в полуразрушенном здании посреди городской площади в Виттенберге, в Германии. Д’Абинье описывает это так:

«Посреди площади в Виттенберге стояла старинная деревянная церковь, тридцати футов длиной и двадцати футов шириной, стены которой, подпертые со всех сторон, постепенно разрушались. Старая кафедра высотой в три фута, сделанная из досок, принимала проповедника. В этом жалком месте и началась проповедь Реформации. Такова была Божья воля, что предназначенное восстановить Его славу должно было иметь наиболее смиренное окружение. И Бог пожелал, чтобы в этом жалком месте, так сказать, Его возлюбленный Сын был рожден во второй раз. Среди всех тысяч соборов и кафедральных церквей, которыми наполнен мир, в то время не было ни одной, которую бы Бог избрал для славной проповеди вечной жизни».

Во время пробуждения в Уэльсе великие толкователи Англии приходили и сидели у ног грубых, тяжело трудящихся угольщиков, и видели чудесные дела Божьи. Я написал в то время для Пути Веры:

«Среди нас начало проявляться нечто настоящее. Всевышний снова скрестит свой меч с волхвами фараона. Но многие отвергнут и похулят Его. Многие, даже из считающихся Его последователями, не смогут узнать Его. Мы молимся и верим о Пятидесятнице. Примете ли вы, когда она придет?»

Современное пятидесятническое проявление не разразилось в один момент и не воспламенило весь мир, как большой пожар в прериях. На самом деле, ни одно Божье действие не проявляется таким путем. Необходимо время для подготовки. Законченное изделие нельзя распознать в начале. Люди, не ведающие о подготовке, могут удивляться, откуда это пришло; но так было всегда. Любое движение Божьего Духа должно также проходить сквозь критику дьявольских сил. Дракон стоит перед рожающей матерью, дабы пожрать ее младенца (Откровение 12:4).

Так же было и с современным пятидесятническим движением в начале. Враг сделал много подделок. Бог хранил младенца хорошо спрятанным от Иродов до тех пор, пока тот смог набраться сил и различения, чтобы противостоять им. Огонь был ревностно храним рукой Господа от ветров критицизма, ревности, неверия и тому подобного. Оно прошло через почти такие же переживания, что и все пробуждения. Его враги были и внутри и снаружи. Как Лютер, так и Уэсли переживали такие же трудности в свое время. «Но сокровище сие мы носим в глиняных сосудах...» (2 Коринфянам 4:7). Каждые естественные роды окружены не вполне приятными обстоятельствами. Божий совершенный труд начинается в человеческом несовершенстве. Все мы – падшие творения. Так зачем, в таком случае, ожидать совершенного проявления? Мы все еще возвращаемся к Богу.

Джон Уэсли написал о своем времени:

«Почти сразу же, как я ушел, двое или трое начали принимать свои воображения за вдохновение от Бога. И теперь поток упреков пришел на меня чуть ли не со всех сторон. Не тревожьтесь, что сатана сеет плевелы среди Христовой пшеницы. Так было всегда, особенно при каждом заметном излиянии Духа, и так всегда будет, до тех пор, пока дьявол не будет скован на тысячу лет. До тех пор он всегда будет обезьянничать и пытаться нейтрализовать действие Духа Христа».

Д’Абинье сказал: «Религиозное движение почти всегда останавливается простым сдерживанием. Для того чтобы человеческая природа сделала один шаг вперед, ее пионерам надо сделать много шагов».

Другой автор сказал:

«Вспомните, в сопровождении какой экстравагантности и фанатизма была восстановлена доктрина оправдания верой при Лютере. Удивительно не то, что Лютер имел смелость встретиться с папой и кардиналами, но то, что он имел смелость выдержать презрение, которое принесли ему его собственные доктрины, сосватанные и выставленные напоказ их фанатичными сторонниками. Вспомните также весь скандал и неприятности, сопровождавшие пробуждение сердечного благочестия при Уэсли. То, что мы отвергаем, как заблуждение, может оказаться «преломлением какой-то великой истины из-за горизонта».

Джон Уэсли сам однажды молился, после того, как пробуждение на время чуть было не умерло: «О, Господи, пошли нам старое пробуждение, без дефектов; но если это невозможно, пошли его со всеми его дефектами. Нам нужно иметь пробуждение!»

Адам Кларк сказал:

«(Человеческая) природа вместе с сатаной всегда, до тех пор, пока смогут, будут вмешиваться в истинное действие Духа, чтобы дискредитировать и разрушить его. При великих религиозных пробуждениях почти невозможно предотвратить проникновение чуждого огня в среду истинного».

Д-р Сисс сказал:

Воистину, никогда еще не было Божьего сеяния на земле, среди которого не посеял бы сатана, а также – насаждения для Христа, в котором бы не были примешаны и не вредили насаждения лукавого. Тот, кто намеревается найти совершенную церковь, в которой бы не было никаких недостойных элементов и искажений, ставит перед собой невыполнимую задачу».

Еще один автор также написал:

«Во время разных кризисов, происходивших в истории церкви, выходили вперед люди, проявлявшие святую безрассудность, изумлявшую их товарищей. Когда Лютер прибил свои тезисы к дверям Виттенбергского собора, осмотрительные люди были изумлены его дерзостью. Когда Джон Уэсли проигнорировал все церковные ограничения и религиозные приличия и проповедовал в полях и на дорогах, люди заявляли, что его репутация разрушена. И так было во все века. Когда религиозное состояние времен взывало о людях, готовых пожертвовать всем ради Христа, тогда спрос определял предложение – и всегда находились те немногие, готовые быть почитаемыми безумными ради Господа. Крайняя безрассудность по отношению к человеческим мнениям и прочим последствиям – это единственное отношение, могущее восполнить нужды настоящего времени».

Бог нашел Своего Моисея в лице Брата Смайла, чтобы вести нас к переходу через Иордан. Но Он избрал Брата Сеймура нашим Джошуа, чтобы перевести нас через него.

В воскресенье, 15 апреля, Господь призвал меня к особой молитве на десять дней. Я чувствовал себя сильно обремененным, но у меня не было никакого понимания, какой конкретно замысел Он имел. Он имел труд для меня и хотел приготовить меня к нему. В среду, 18 апреля, произошло ужасное землетрясение в Сан-Франциско, опустошившее также окружающие города и села. Не менее пяти тысяч человек ушли из жизни только в одном Сан-Франциско. Я почувствовал глубокое убеждение, что Господь отвечает на наши молитвы о пробуждении Своим собственным путем. «...Когда суды Твои совершаются на земле, тогда живущие в мире научаются правде»(Исайя 26:9). На меня сошло громадное бремя молитвы о том, чтобы люди не были равнодушны к Его голосу.

В четверг, 19 апреля, когда мы сидели на полуденном собрании в Пенуэл Холл на Саут Мэйн Стрит 227, внезапно, пол начал двигаться вместе с нами. Необычная дрожь пробежалась по зданию, когда Лос-Анджелес потрясло маленькое землетрясение. Мы сидели в страхе. Многие выбежали на середину улицы, беспокойно смотря на здания, опасаясь, что они вот-вот упадут. Это было серьезное время.

Я вернулся домой и, проведя некоторое время в молитве, был вдохновлен Господом пойти на собрание, которое уже передвинулось с Бонни Бру Стрит на Азуза Стрит 312. Там, в центре города, они арендовали старый каркас здания бывшей методистской церкви, вот уже долгое время не используемой для собраний. Она использовалась, как склад для старых досок, штукатурки и других материалов. Среди окружающей грязи и завалов они расчистили необходимое пространство, чтобы положить несколько досок поверх пустых ящиков от гвоздей, создав достаточно сидячих мест для примерно тридцати человек, если я правильно помню. Они были расположены квадратом, лицом друг к другу.

В тот вечер я находился под огромным давлением пойти на собрание. Это было мое первое посещение Миссии Азуза. Мамаша Уитон, которая жила вместе с нами, пошла со мной. Она была столь медленной, что я с трудом мог дожидаться ее. Наконец, мы добрались до Азуза и обнаружили там с дюжину святых, как белых, так и черных. Брат Сеймур находился там, он был ответственным. «Божий ковчег» медленно, но верно, передвинулся на Азуза. В начале он был носим на плечах Его помазанных священников. У нас в те дни не было никакой «новой колесницы» для угождения плотскому «разноплеменному множеству» (Исход 12:38). Нам нужно было сражаться с дьяволом, но «ковчег» не был везен быками (бессмысленными животными). Священники были «живыми для Бога» (Римлянам 6:11) через многие приготовления и молитвы.

Различение не было совершенным, и враг добился некоторого успеха, принесшего позор на это движение; но святые вскоре научились «извлекать драгоценное из ничтожного» (Иеремия 15:19). Объединенные силы ада в начале были решительно настроены против нас. Это не было сплошным благословением. Воистину, битва была ужасной. Дьявол, как всегда, прочесывал страну в поисках извращенных духов, чтобы, если возможно, разрушить это движение. Но огонь невозможно было погасить. Прилив постепенно поднимался в победе – с маленького начала, с очень маленького огня, что был зажжен.

Я проповедовал на первом для меня собрании на Азуза. Двое святых говорили на языках. Казалось, что большое благословение содержалось в их изречениях. Вскоре повсюду разнеслось, что Бог действует на Азуза, и люди всякого рода начали приходить на эти собрания. Многие были любопытными и неверующими, но другие жаждали Бога. Газеты начали высмеивать и ругать эти собрания, таким образом делая нам еще больше бесплатной рекламы. Это привлекало толпы. Дьявол снова перехитрил сам себя. Преследование извне никогда не вредит движению. Больше всего нам надо опасаться действия злых духов изнутри. Даже спиритисты и гипнотизеры приходили, чтобы исследовать происходящее и испробовать свое влияние. Также приходили всевозможные религиозные «больные головы», чудаки и шарлатаны, ища себе место в этом движении. Их мы опасались больше всего. Но эта опасность всегда существует для любого нового движения, так как им нет места где-либо еще. Во многих это обстоятельство произвело такой страх, что его трудно было превозмочь. Это очень угашало Духа. Многие боялись искать Бога, опасаясь, что ими может завладеть дьявол.

В движении на Азуза мы вскоре обнаружили, что когда мы пытались «придержать ковчег», Бог переставал действовать. Мы не осмеливались привлекать слишком большое внимание людей к действиям лукавого. За этим мог бы последовать страх. Мы могли только молиться – и Бог давал победу. С нами было Божье присутствие, на которое мы, через молитву, могли полагаться. Лидеры имели ограниченный опыт – и это удивительно, что это движение вообще выстояло против его сильных врагов. Но оно было от Бога. В этом весь секрет.

Один автор хорошо сказал:

«В день Пятидесятницы христианство встретилось с миром – новая религия, не имеющая никакого коллежда, народа или покровителя. Все то, что было древним и почитаемым, встало перед ней в твердой оппозиции – и она не льстила и не примирялась ни с чем из этого. Она атаковала каждую существующую систему и каждую дурную привычку, прожигая себе путь сквозь бесчисленные формы оппозиции. Это она совершила только с ее «языком огненным»».

Другой автор сказал:

«Отступничество ранней церкви произошло в результате большего желания видеть распространение своей власти и влияния, чем видеть новую природу, даваемую ее индивидуальным членам. В момент, когда мы жаждем большого числа последователей и радуемся толпе, привлеченной нашей презентацией того, что мы считаем истиной, и не имеем большего желания видеть природу индивидуумов измененной согласно божественному плану, мы начинаем идти тем же путем отступничества, который привел к Риму и ее дочерям».

Я увидел, что землетрясение открыло многие сердца. Я распространял особенно свой последний трактат «Последний призыв». Он казался очень уместным после землетрясения. В воскресенье, 22 апреля, я взял десять тысяч экземпляров в Церковь Нового Завета. Служителя жадно схватили их и быстро распространили по всему городу.

Почти каждая кафедра страны сверхурочно работала, чтобы доказать, что Бог не имел ничего общего с землетрясением, и этим успокоить страхи людей. Дух старался убедительно стучаться в сердца людей через этот суд. Я чувствовал негодование из-за того, что проповедники могут быть используемы сатаной, чтобы заглушать Его голос. Даже учителя в школах тяжело трудились, чтобы убедить детей, что Бог был непричастен к землетрясению. Дьявол запустил большую пропаганду на этой линии фронта.

После землетрясения я много времени проводил в молитве и мало спал. После землетрясения в Лос-Анджелесе Господь сказал мне, что Он, определенно, желает дать мне послание для людей. В следующую субботу Он дал мне его часть. В понедельник была дана остальная часть. Я закончил его писать днем во вторник в 12.30, и оно было готово для печати. Я преклонился перед Господом, и Он могущественно прикоснулся ко мне, что было сильным подтверждением, что это послание было от Него. Утром я уже должен был его напечатать. С этого времени и до 4-х утра я был чудесно охвачен духом ходатайства. Казалось, я чувствовал Божий гнев против народа, и отстаивал его в молитве. Он показал мне, что Он был ужасно огорчен упрямством людей перед лицом Его суда за грех. Сан-Франциско был ужасно нечестивым городом.

Бог показал мне, что весь ад пришел в движение, чтобы заглушить Его голос в землетрясении. Послание, которое Он мне дал, было предназначено для противодействия этому влиянию. Люди отрицали Его присутствие в землетрясении. Теперь Он говорил. Послание, что Он дал мне, было ужасающим. Я не должен был обсуждать этот вопрос ни с кем из людей, а просто донести до них эту весть. Им нужно было дать ответ Ему. Я чувствовал, что весь ад был против меня в этом деле, и это вскоре подтвердилось. Я лег в постель в 4 утра, встал в 7, и поспешил с этим посланием к печатнику.

Вопрос в почти каждом сердце был таким: «Бог ли это сделал?» Но инстинкт немедленно подсказывал людям, что это был Он. Даже нечестивые осознавали этот факт. Трактат был быстро подготовлен. В тот же день он был в печати, и в следующий полдень я получил свою первую партию трактатов. Я чувствовал, что должен спешить и донести их до людей, как можно быстрее. Я вспомнил, что десять дней, на которые я был призван Господом в молитву, закончились в тот самый день, когда я получил начало трактата. Я понял все это сейчас.

Я поспешно распространял это послание в миссиях, в церквях, в салунах, в учреждениях и, фактически, повсюду, как в Лос-Анджелесе, так и в Пасадене. Также я послал тысячи трактатов служителям в ближайшие города для распространения. Все это предприятие было делом веры. Я начал, не имея ни доллара, но Бог обеспечил столько денег, сколько было нужно. Я тяжело работал каждый день. Брат и Сестра Оттерман распространяли их в Сан-Диего. Это требовало смелости. Многие неистовствовали, получая это послание. Я обошел с ним все погреба Лос-Анджелеса. Весь ад был потревожен.

Бог послал из Пасадены Брата Боумера, чтобы помогать мне. Брат Боумер стоял на улице и молился, когда я заходил с трактатами в салуны. В отдельных случаях люди там были взбешены настолько, что были готовы меня убить. Все дела были приостановлены после того, как пришли известия из Сан-Франциско. Люди были парализованы страхом. Это в некоторой степени приписывалось влиянию моего трактата. Давление против меня было ужасным. Весь ад ополчался вокруг меня, чтобы задержать это послание. Но я ни разу не дрогнул. В этом деле я постоянно ощущал на себе Божью руку. Люди боялись видеть то, что Бог хотел сказать через землетрясение. Он послал меня на многие собрания с серьезным увещанием покаяться и искать Его. В Миссии Азуза мы имели потрясающее время. Святые смирялись. Там была сама атмосфера неба.

В воскресенье, 11 мая, я закончил распространение своего трактата «Землетрясение». Затем бремя внезапно оставило меня. Моя работа была сделана. Меньше, чем за три недели, семьдесят пять тысяч трактатов были напечатаны и распространены в Лос-Анджелесе и в южной Калифорнии. Примерно в то же самое время в Окленде Брат Менли по собственному желанию напечатал еще пятьдесят тысяч трактатов и распространил их в прибрежных городах.

Землетрясение в Сан-Франциско воистину было Божьим голосом для людей тихоокеанского побережья. Оно было могущественно использовано в призыве к пробуждению, которое Господь милостиво даровал в последствии. В ранние дни Миссии Азуза, казалось, и небеса и ад пришли в город. Люди были на грани срыва. На них было очень сильное убеждение. Они могли «разрываться на части» прямо на улице, почти без внешней причины. Казалось, «черта крови» была очерчена Духом вокруг Миссии Азуза. Когда люди приближались к этому месту, в пределах двух-трех кварталов от него они были охватываемы обличением.

Движение на Азуза становилось все ярче и сильнее. Бог могущественно действовал. Казалось, что всем нужно было приехать на Азуза. Там были собраны миссионеры из Африки, из Индии и с островов моря. Проповедники и служителя пересекали континент и приезжали из отдаленных стран, имея непреодолимое влечение в Лос-Анджелес. «"Соберите ко Мне святых Моих..."» (Псалом 49:5). Они приезжали ради «Пятидесятницы», хотя слабо осознавали это. Это был Божий зов. Собрания Святости, палатки и миссии начали закрываться из-за недостатка посещающих. Их люди были на Азуза. Брат и Сестра Гарр закрыли Холл Горящего Куста, пришли на Азуза, получили крещение в Духе, и вскоре они были в пути в Индию, чтобы нести там огонь. Даже Брату Смайлу пришлось прийти на Азуза, чтобы искать своих членов. Он пригласил их вернуться домой, пообещав им свободу в Духе; и некоторое время Бог также могущественно действовал и в Церкви Нового Завета.

Было большое преследование, особенно со стороны прессы. Они бесстыдно расписывали нас, но это только привлекало толпы. Некоторые давали этому движению шесть месяцев для жизни. Вскоре собрания начали продолжаться день и ночь. Место было заполнено каждый вечер. Все здание, и вверх и вниз по лестнице, было расчищено и используемо. Туда приходило намного больше белых, чем черных. «Цветная черта» была смыта кровью Христа. А.С. Уоррелл, переводчик Нового Завета, утверждает, что движение на Азуза в то время заново открыло для церкви кровь Христа. Большое ударение ставилось на кровь Христа, для очищения и не только. Было высоко поднято знамя за чистую жизнь. «Если враг придет как река, Дух Господа поднимет знамя против него» (Исайя 59:19, KJV).

Божественная любовь чудесно проявлялась на собраниях. Люди не позволяли себе даже сказать невежливое слово против своих противников или против церквей. Посланием там была Божья любовь. Это было некоторым видом вернувшейся «первой любви» (Откровение 2:4) ранней церкви. Крещение Святого Духа, каким мы приняли его в начале, не позволяло нам думать, говорить или слышать злое о любом человеке. Дух был очень чувствительным, нежным, как голубь. Мы знали, в какой момент мы огорчали Духа невежливой мыслью или словом. Казалось, мы жили в море чистой божественной любви. Господь вел наши битвы за нас в те дни. Мы полностью предоставили себя Его суду во всех вопросах, никогда даже не пытаясь защитить это движение или самих себя. Мы жили в Его чудесном, непосредственном присутствии. И ничто, противоречащее Его чистому Духу, не позволялось.

Ложное отсеивалось от настоящего Духом Божьим. Слово Божье само решало абсолютно все вопросы. Сердца людей, как в делах, так и в мотивах, испытывались до самого дна. Это не было бременем – стать одним из этой компании. Никто «не смел пристать к ним» (Деяния 5:13), если только не имел серьезные намерения. В те дни принять крещение означало процесс умирания и очищения. Мы имели «комнату ожидания» наверху, для тех, кто особо искал Бога, чтобы получить крещение Святого Духа – хотя многие получали его также и в главной комнате собрания. Фактически, люди в те дни часто получали его на своих местах.

Дух действовал очень глубоко в комнате ожидания. Неспокойный дух беспечного болтуна немедленно обличался Духом. Мы находились на святой земле (Исход 3:5). Эта атмосфера была невыносимой для людей, имеющих плотской дух. Они обычно избегали этой комнаты, если только они не были основательно подчинены и сожжены. Только искренние искатели желали этого – те, кто воистину хотели иметь дело с Богом. Там не было места, чтобы устраивать истерику или «выпускать пар». Люди не «выдували свои легкие» в те дни. Они летели к престолу благодати. Образно говоря, они снимали обувь. Они находились на святой земле.

Артур Бут-Клибборн написал следующие весомые слова:

«Любое принижение цены Пятидесятницы может стать катастрофой невыразимой величины. Та компания в Верхней Комнате, на которую сошла Пятидесятница, заплатила за нее высочайшую цену. Этим они приблизились, насколько было возможно, к Нему, заплатившему наивысшую цену, чтобы послать ее. Понимали ли мы когда-либо в достаточной степени, сколь крайне потерянной для этого мира, сколь полностью презренной, отвергнутой и изгнанной была эта компания? Их Господин и Лидер только что, образно говоря, прошел через «веревку палача» в руках величайшей цивилизации тех дней. Их Голгофа была совершенной – и поэтому, подстать ей, пришла столь же совершенная Пятидесятница. Последнее было подобно первому по полноте. Поэтому, каждый из нас может сказать себе: «Каков твой крест, такова будет и твоя Пятидесятница». Божий путь к Пятидесятнице лежал через Голгофу. Индивидуально, это так же должно быть и сегодня. Чистота и полнота личной Пятидесятницы зависит от полноты личной Голгофы. Это – неизменный принцип».

В пятницу, 15 июня, на Азуза, Дух излил «небесное пение» в мою душу. Я внезапно обнаружил себя присоединившимся к остальным, принявшим этот сверхъестественный дар. Это было спонтанное проявление, и вознесение, какое не может описать ни один земной язык. В начале это проявление было изумительно чистым и мощным. Мы боялись попытаться воспроизвести его, также как и языки. Сейчас многие, кажется, не имеют никакого колебания, имитируя все дары, из-за чего те теряют свою силу и действенность. Никто не может понять этого дара пения, кроме тех, кто имел его. Это была воистину «новая песнь» в Духе (например, Псалом 39:4). Когда я впервые услышал ее на собраниях, в мою душу вошла великая жажда получить ее. Я чувствовал, что она бы в точности выразила мои невысказанные чувства.

Я еще не говорил на языках, но «новая песня» захватила меня. Это был Божий дар самого высшего уровня. Никто не проповедовал об этом. Господь суверенно даровал ее вместе с излиянием «остатка елея», «позднего дождя» крещения Духа (Иакова 5:7). Она проявлялась так, как Дух вел ее обладателей, то ли в сольном исполнении, то ли группой. Это было нечто без слов, иногда на языках. Ее действие на людей было чудесным. Она приносила небесную атмосферу, как если бы сами ангелы присутствовали и присоединялись к нам. И, возможно, они там были. Казалось, она останавливала критицизм и оппозицию, и даже нечестивым было тяжело отрицать или высмеивать.

Некоторые осуждали эту «новую песню» без слов. Но не был ли дан звук прежде, чем язык? И неужели также нет разума без языка? Кто сочинил первую песню? Неужели нам всегда необходимо следовать композиции какого-то человека? Мы – слишком большие поклонники традиций. Говорение на языках – это не по человеческой мудрости или пониманию; почему тогда не быть «дару песни»? Она, определенно, является упреком «джазовым» религиозным песням наших дней. И, возможно, она и была дана для этой цели. Но и некоторые старые гимны также хороши для пения. Нам не нужно презирать их или относиться к ним несерьезно. Кто-то сказал, что каждое новое пробуждение приносит свою собственную гимнологию. И это пробуждение, воистину, сделало так же.

В начале на Азуза мы не имели музыкальных инструментов. Фактически, мы не чувствовали в них нужды. Им не было места в нашем поклонении – все было спонтанно. Мы даже не пели из сборников. Все старые, хорошо известные гимны пелись по памяти, оживляемые Духом Божьим. «Утешитель пришел» был, возможно, одним из тех, что пелись чаще всего. Мы пели его от свежего, сильного сердечного переживания. О, как Божья сила наполняла и волновала нас! Тогда были очень популярны песни о крови Христа. «Жизнь – в крови». Синай, Голгофа и Пятидесятница имели свое законное место в движении на Азуза. Но «новая песня» была полностью другой, не от человеческой композиции. Она не могла быть успешно подделана. Ворона не может имитировать голубя. Но люди, в конце концов, стали пренебрегать этим даром, когда человеческий дух снова утвердился. Они вытеснили его сборниками и избранными читателями песнями. Это было подобно убийству Духа, и это было особо болезненно для некоторых из нас; но течение против нас было очень сильным.

Сегодняшние песенники – это в слишком большой мере коммерческое предприятие, и мы бы многого не потеряли без большинства из них. Даже старые мелодии часто осквернены изменением, и на каждый сезон должны быть раздобыты новые стили для увеличения прибыли. В них очень мало настоящего духа поклонения. Они движут ноги, но не сердца людей. Дух песни, данный от Бога в начале, был подобен Аэольской арфе по спонтанности и мелодичности. Воистину, это было само дыхание Бога, играющего на струнах человеческих сердец, или на их голосовых связках. Ноты были чудесны по мелодичности, полноте и продолжительности. Фактически, они часто были по-человечески невозможны. Это было воистину «пение в Духе».

Брат Сеймур был признан номинальным ответственным лидером. Но мы не имели ни папы, ни иерархии. Мы были братьями. Мы не имели никакой человеческой программы; Сам Господь вел нас. У нас не было ни класса духовенства, ни профессии священника. Все это пришло позже, вместе с отступничеством этого движения. В начале у нас даже не было платформы или кафедры. Все были на одном уровне. Служителя были слугами, согласно истинному значению этого слова. Мы почитали людей не за их достижения в состоянии или в образовании, но скорее за их данные Богом дары. Бог разместил члены в теле. А сейчас «Изумительное и ужасное совершается в сей земле: пророки пророчествуют ложь, и священники господствуют при посредстве их, и народ Мой любит это. Что же вы будете делать после всего этого?» (Иеремия 5:30,31). Также, «Притеснители народа Моего – дети (иногда это – подрастающие личности), и женщины господствуют над ним» (Исайя 3:12).

Брат Сеймур обычно сидел за двумя пустыми ящиками, поставленными один на другой. Во время служений он обычно держал голову внутри верхнего ящика, пребывая в молитве. Там не было никакой гордости. Служения продолжались почти постоянно. Ищущие души, пребывающие под силой Божьей, могли быть найдены там почти в любой час дня и ночи. То место никогда не закрывалось и не пустовало. Люди приходили встретиться с Богом – и Он всегда был там. Поэтому, собрание и шло постоянно. Собрание не зависело от человеческого лидера. Божье присутствие становилось все более и более чудесным. В этом старом здании, с его низкими стропилами и голыми полами, Бог разбивал сильных мужчин и женщин на куски, и снова собирал их для Своей славы. Это был грандиозный процесс перемены курса. Гордость и самоутверждение, самомнение и самоуважение там не могли выжить. Религиозное «я» быстро проповедовало свою погребальную проповедь.

Никакая тема или проповедь не объявлялась заранее, и не было никаких особых спикеров на такой-то час. Никто не знал, что может произойти, что сделает Бог. Все было спонтанно, управляемо Духом. Мы хотели слышать от Бога, через кого бы Он не говорил. Мы не имели никакого лицеприятия. Богатые и образованные были такими же, как бедные и необразованные, хотя первым было намного тяжелее умереть для себя. Мы признавали только Бога. Все были одинаковыми. Никакая плоть не может хвалиться в Его присутствии (1 Коринфянам 1:29). Он не может использовать самоуверенных. Это были собрания Святого Духа, ведомые Господом. Им нужно было начаться в бедном окружении, чтобы быть сохраненными от эгоистичного человеческого элемента. Все вместе в смирении склонялись у Его ног. Все выглядели одинаково и имели все общее, по крайней мере, в этом смысле. Стропила были низкими; высокие должны были сгибаться. Ко времени, когда они добирались до Азуза, они были смирены, готовы к благословению. Корм, таким образом, был положен для ягнят, а не для жирафов. Все могли дотянуться до него.

Мы прямо там были освобождены от церковного иерархизма и злоупотребления. Мы хотели Бога. Когда мы только что приходили на собрание, мы избегали человеческих контактов и приветствий, насколько это было возможно. Мы сначала хотели встретить Бога. Мы держали головы в углу под скамьей в молитве, и с людьми встречались только в Духе, больше не зная их «по плоти» (2 Коринфянам 5:16). Собрания начинались сами собой, спонтанно – в свидетельстве, хвале и поклонении. Свидетельства никогда не были подгоняемы приглашением к «поп-корну». Мы не имели никакой запланированной программы, которая сжимала бы нас во времени. Наше время принадлежало Господу. Мы имели настоящие свидетельства, от свежего сердечного переживания. А иначе – чем короче свидетельства, тем лучше. Дюжина людей могла одновременно встать на ноги, трепеща под могущественной силой Божьей. Нам не нужно было получать указания от какого-то лидера; однако, мы были свободны от беззакония. На собраниях мы были затворены в молитве к Богу, наши умы – на Нем.

Все повиновались Богу в кротости и смирении. В почтительности мы «предпочитали друг друга» (см. Римлянам 12:10 KJV). Господь мог внезапно проявиться через любого. Мы постоянно молились об этом. Наконец, кто-то мог встать, будучи помазан для слова. Казалось, все распознавали это и уступали дорогу. Это мог быть ребенок, женщина или мужчина. Это могло быть и с заднего сиденья, и с передней части. Это не имело никакого значения. Мы радовались, что Бог действовал. Никто не хотел показать себя. Мы думали только о повиновении Богу. Там на деле была Божья атмосфера, которая не позволяла никому, кроме глупца, попытаться высунуться без настоящего помазания – и это и не длилось долго. Собрания были контролируемы Духом с Престола. Это были воистину чудесные дни. Я часто говорил, что лучше бы жил шесть месяцев в такое время, чем пятьдесят лет в обычное время. Но Бог такой же и сегодня. Только мы изменились.

Кто-то мог говорить. Внезапно, Дух сходил на собрание. Бог Сам призывал к покаянию. Люди падали по всему дому, как пораженные в битве, или бежали толпой к алтарю, чтобы искать Бога. Эта картина часто напоминала лес поваленных деревьев. Такую сцену невозможно имитировать. В те дни я никогда не видел, чтобы призывали к покаянию. Бог Сам призывал людей. И проповедник знал, когда замолчать. Когда говорил Бог, все повиновались. Это казалось страшным – огорчить Духа. Все то место было склонено в молитве. Бог был в Своем святом храме. Человеку нужно было пребывать в молчании. Там почивала слава Шекина. И действительно, некоторые заявляли, что ночью видели славу над этим зданием. Я в этом не сомневаюсь. Я более чем однажды останавливался за два квартала от этого места и молился о силе, прежде чем осмеливался идти дальше. Присутствие Господа было столь реально!

Среди нас иногда появлялись самонадеянные люди. Особенно – проповедники, пытавшиеся распространять свое мнение. Но их попытки были непродолжительны. От них отнималось дыхание. Их умы блуждали, их мозги кружились. Все темнело у них в глазах. Они не могли продолжать. Я никогда не видел, чтобы в те дни кто-то дошел в этом до конца. Они восставали против Бога. Никто не прерывал их; мы просто молились – Святой Дух делал остальное. Мы хотели, чтобы все контролировал Дух. Он очень быстро кончал с ними. Духовно говоря, их выносили мертвыми. Обычно они лежали в прахе смирения, проходя через тот процесс, через который все мы уже прошли раньше. Другими словами, они «заканчивались», и начинали видеть себя во всей их немощи. Затем, в детском смирении и в исповедании, они были охвачиваемы Богом и преображаемы через могущественное крещение в Духе. «Ветхий человек» (Римлянам 6:6) умирал вместе со своей гордостью, надменностью и добрыми делами. В моем собственном случае, я начал испытывать отвращение к самому себе. Я молил Господа спустить занавес, который бы закрыл позади меня мое прошлое, так как оно могло ужалить меня в пяту. Он сказал мне забывать всякое доброе дело, как если бы оно никогда не было сделано, сразу же после его совершения, и снова идти вперед, как будто я никогда ничего для Него не совершил, чтобы мои добрые дела не стали для меня сетью.

В те дни мы видели нечто чудесное. Даже очень хорошие люди начинали испытывать к себе отвращение в более ясном Божьем свете. Часто именно для проповедников было труднее всего умереть для себя. У них было так много, для чего умереть – так много репутации и добрых дел. Но когда Бог до конца разбирался с ними, они с радостью открывали новую страницу и новую главу. Это была одна из причин, почему они сражались так тяжело. Смерть сама по себе – совсем не приятное переживание. И сильные умирают тяжело.

Брат Ансел Пост, баптистский проповедник, в один вечер во время собрания сидел на стуле посреди комнаты. Внезапно, Дух сошел на него. Он спрыгнул со стула, начал славить Бога громким голосом на языках и бегать по всему помещению, обнимая всех братьев, до которых он мог дотянуться. Он был исполнен божественной любовью. Позже он поехал миссионером в Египет. Вот его собственное свидетельство:

«Когда я сидел примерно в двенадцати футах спереди от проповедующего, так же внезапно, как в День Пятидесятницы, Святой Дух сошел на меня и буквально наполнил меня. Я, казалось, был вознесен – так как я вдруг оказался в воздухе, крича «Слава Богу!», и внезапно начал говорить на ином языке. Я бы не был более удивлен, если бы в тот же момент кто-то дал мне миллион долларов».
Ансел Пост, в Пути Веры.

После того, как Брат Смайл пригласил своих людей вернуться и пообещал им свободу в Духе, я написал следующее в Пути Веры:

«Церковь Нового Завета вчера приняла свою Пятидесятницу. Мы имели чудесное время. Мужчины и женщины падали под силой Божьей по всему залу. Небесная атмосфера наполняла все место. Такого пения я не слышал никогда раньше; это была сама мелодия небес. Казалось, что это пришло прямо от Престола».
Июнь 1906 года.

В Христианском Жнеце я написал в тот же день:

«В Церкви Нового Завета одна молодая утонченная леди лежала на полу часами и, при этом, наиболее небесное пение временами исходило из ее уст. Оно нарастало, как бы достигая Престола, и затем стихало в наиболее неземной мелодии. Она пела: «Слава Богу! Слава Богу!». Мужчины и женщины плакали по всему зданию. Проповедник лежал плашмя на полу, лицом вниз, умирая для себя. Пятидесятница пришла полностью».

В Церкви Нового Завета мы имели несколько всенощных молитвенных собраний. Но Пастор Смайл никогда не принял крещение Духа с говорением на языках. Он занимал испытывающую позицию. Все это было ново для него, и дьявол делал все наихудшее, чтобы покрыть это движение дурной славой и разрушить его. Он послал в нашу среду нечистых духов, чтобы напугать пастора и заставить его отвергнуть это.

Но Брат Смайл был Божьим Моисеем, который довел людей до самого Иордана, хотя сам он никогда не перешел через него. Брат Сеймур перевел их. И, однако, странно сказать, Сеймур сам не говорил на языках до некоторого времени после открытия Миссии Азуза. Многие из святых вошли прежде него. Все, кто приняли крещение Духа, говорили на языках.

Многие на Азуза в начале претыкались из-за природы инструментов, используемых первыми. Я написал в Пути Веры следующее:

«Кто-то сказал, что не тот мужчина, кто может собрать самую большую кучу хвороста, но тот, кто может из своей кучи зажечь костер, который осветил бы всю страну. Бог никогда не ждет, пока появится совершенный инструмент. Если бы было так, то Он бы, определенно, все еще ждал. Лютер сам заявил, что он – всего лишь грубый дровосек, чтобы повалить деревья. Пионеры имеют такую природу. У Бога есть также и элегантные слуги, которые пойдут следом, чтобы обработать бревна и придать им симметричную форму. Заряд динамита не производит окончательный продукт, но он освобождает камни, которые в будущем встанут, как монументы, под искусной рукой скульптора. Многие верховные сановники Римской церкви во времена Лютера были убеждены в нужде реформации, и знали, что он на правильном пути. Но они заявили столь многими словами, что никогда не смогут согласиться с тем, чтобы эта новая доктрина пришла из «такого захолустья». «Что это может быть монах, бедный монах, кто осмеливается реформировать всех нас – это то, чего мы не можем допустить» – говорили они. «Из Назарета может ли быть что доброе?» (Иоанна 1:46)».

Падшее человечество, делающее все наилучшее в таком особом предмете, столь расшатано, что это получается очень несовершенно. «Но сокровище сие мы носим в глиняных сосудах...» (2 Коринфянам 4:7). В стадии зарождения всех новых переживаний приходится делать много допущений ради человеческой немощи. Всегда много вульгарного, импульсивного, несовершенно сбалансированного духа среди тех первых, достигнутых пробуждением. Также, наше понимание Божьего Духа столь ограничено, что мы всегда склонны сделать ошибку, оказавшись неспособными распознать все, что на самом деле может быть от Бога. Мы можем понять только в той мере, в какой мы сами имеем Духа. Поспешный суд всегда опасен. «Посему не судите никак прежде времени» (1 Коринфянам 4:5). Компания, используемая в Миссии Азуза для прорыва, была «отрядом Гедеона», открывшим путь к победе для тех, кто следовал за нею.

Я написал следующее в Пути Веры 1 августа 1906 года:

«Пятидесятница пришла в Лос-Анджелес, американский Иерусалим. Всякая секта, вероучение и доктрина под небом имеются в Лос-Анджелесе; также, здесь представлен и всякий народ. Много раз я искушался помышлять – «выдержат ли мои силы, чтобы увидеть это?» Бремя молитвы было очень велико. Но, начиная с весны 1905 года, когда я впервые получил эти видение и бремя, я никогда не сомневался в окончательном результате. Люди сейчас повсюду взволнованы в душе, и пробуждение с его необычным феноменом является темой дня. Также проявляется ужасная оппозиция. Газеты здесь очень ядовиты и наиболее несправедливы и неистинны в своих заявлениях. Но «градом истребится убежище лжи» (Исайя 28:17). Их «место укрывательства» разоблачается. Очищающий поток течет через весь город. Слово Божье превозмогает.

Преследование велико. Уже полицию просили остановить собрания. Этому движению также много мешали фанатичные духи, которых в городе более чем слишком много. Это – королевская битва – Бог или дьявол. Мы можем сделать мало, разве что наблюдать и молиться. Святой Дух Сам берет на Себя руководство, величественно отстраняя все человеческое правление. И горе тому человеку, кто появится на Его пути, эгоистично желая диктовать или контролировать. Дух не потерпит такого рода вмешательства. Человеческие инструменты, как правило, теряются из виду. Наши сердца и умы направляются к Господу. Собрания переполнены. Также есть большое возбуждение среди недуховных и неспасенных.

Всякая лжерелигия, имеющаяся под небом, представлена здесь. Подобно древнему Иерусалиму, здесь все не так, как в остальном мире. Он находится на противоположной стороне, почти на полпути вокруг земного шара, с также очень похожими естественными обстоятельствами. Все народы представлены здесь, как и в Иерусалиме. Здесь находятся тысячи людей из всего Сообщества и из многих частей света, посланные Богом для «Пятидесятницы». Они разнесут огонь до краев земли. Миссионерское рвение – в стадии белого каления. Даны дары Духа, восстановлено всеоружие церкви. Воистину, мы живем в дни восстановления, в последние дни, чудесные и славные дни. Но страшные дни для тех, кто отвергает Божий призыв. Это дни привилегии, ответственности и риска.

Бесы изгоняемы, больные исцеляемы, многие благословенно спасены, восстановлены и крещены Святым Духом и силой. Раскрываются герои, слабые становятся сильными в Господе. Человеческие сердца исследуются, как бы с зажженной свечей. Это – грандиозное время просеивания не только действий, но и внутренних тайных мотивов. Ничто не может избежать все исследующего ока Божьего. Иисус превозносится, Его кровь возвеличивается, и Святой Дух снова почитается. Есть много проявлений «поражающей силы»; и это – главный повод для сопротивления со стороны тех, кто отказывается повиноваться. В этом – истинная причина. Бог с нами, с великой серьезностью; мы не осмеливаемся быть легкомысленными. Сильные мужчины часами лежат под могущественной силой Божьей, скошенные, как трава. Это пробуждение, несомненно, будет всемирным».

Несколько времени позже, пастор южной методистско-епископальной Церкви Троицы из Лос-Анджелеса, изрек такие слова: «Здесь, на тихоокеанском побережье, где можно встретить сынов человеческих из всех частей земного шара – как верят пророческие души – предстоит состояться величайшим моральной и духовной битвам – Армагеддону мира».

«Послание к церквям» Эвана Робертса было выражено им в следующих строках старой поэмы:

Пока Божий огонь спадает,
Пока Дух Божий призывает, 
Братья, берите огонь.
Пока Божий факел пылает,
Людские слабые усилья ниспровергает,
Христиане, берите огонь.

Пока Святой Дух умоляет, 
Людские методы вытесняет,
Сам Он есть огонь.
Пока сила жесткие сердца сгибает, 
Отдай свое, Ему уступая,
Все, чтоб взять огонь.

Наконец, мир просыпается,
От Его слов рассыпается, 
Он в живой огонь.
И Господь наш славный ищет,
Сердца людей, чтоб поднять спящих,
Горящие небесным огнем.

Если, в крайнем посвященьи,
Трудишься с Христом, то помни,
Ты должен взять огонь.
Ради избитых, умирающих,
Потерянных, во тьме лежащих,
Мы должны взять огонь.

Во имя Христа во славе,
Чтоб нести Повествованье, 
Мы должны взять огонь.
Моя душа, для очищения,
Твоего яркого сияния,
Не упусти огонь.

На Святого Духа полагаясь,
Просто веря, а не пытаясь,
Ты возьмешь огонь.
Братья, перестанем спать,
Пока Божий поток течет,
Мы будем иметь огонь.

Я написал небольшой трактат в июне 1906 года; следующее является его фрагментом:

«Однажды упущенная возможность потеряна навеки. Сейчас – время, когда поток простирается к нашим дверям. Мы, поэтому, можем нырнуть в него и быть унесенными к славному благословению, успеху и победе. Стоять, дрожа, на берегу, будучи робкими или парализованными оцепенением, в такое время – значит упустить все; и это – наиболее ужасающая неудача, как для времени, так и для вечности. О, наша ответственность! Могущественный поток Божьей благодати и милости даже сейчас проносится мимо нас, по его направляемому молитвой течению. «Речные потоки (спасения) веселят град Божий...» (Псалом 45:5). Мы крещены «одним Духом... в одно тело» (1 Коринфянам 12:13). Давайте отложим в сторону все плотские распри и разделения, которые отделяют нас друг от друга и от Бога. Если мы от Его тела, мы есть «одно тело». Возможность всей жизни – или столетий – у наших дверей, чтобы быть навечно приобретенной или потерянной. Нет времени колебаться. Действуйте быстро, чтобы другой «не восхитил венца твоего» (Откровение 3:11). О, церковь Христа, проснись! Будь крещена силой. Затем спеши спасать других и встречать своего Господа».

Гордон сказал: «Если Антихрист вот-вот появится в его наисильнейшем и наиболее зловещем проявлении, не должна ли церковь противостоять ему с могущественным явлением спасающей силы Духа?»

А.Б. Симпсон сказал:

«Перед возвращением Господа нам предстоит стать свидетелями настоящих миссионерских «языков», подобных тем, что были явлены в Пятидесятницу, через которые язычники услышали бы на своем языке «о великих делах Божиих» (Деяния 2:11); и, возможно, в столь широких масштабах, что мы едва ли мечтали. Тысячи миссионеров из объединенного тела верующих, находящихся дома, пойдут вперед в одном последнем крусейде, чтобы нести быстрое свидетельство о распятом и грядущем Господе всем народам».

Артур Пирсон сказал:

«Наиболее пугающая опасность сегодня – это натурализм, полностью отвергающий прямое Божье действие и Его контроль. Наука соединяется с неверием, нечестием и «мирскостью», скептицизмом и материализмом, чтобы исключить личностного Бога из вселенной. Во времена Еноха человеческий грех был скор в создании атеистов, и Бог «взял его» (Бытие 5:12) – дух, душу и тело, чтобы люди могли быть поражены доказательством божественного существа и невидимого мира. Во дни Илии всеобщее отступничество было обличено сошествием огненных коней и колесниц. И если когда-либо люди нуждались быть поставленными лицом к лицу с плодами сверхъестественной силы – с живым Богом, стоящим за всеми силами и механизмами, которые Он контролирует, Кто отвечает на молитвы, направляет по Своему провидению и обращает по Своей благодати – так это сейчас».

О, наша немощь! О, наше неверие! Пусть Господь поможет нам вернуться к переживаниям Пятидесятницы. «Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?»(Луки 18:8).

Сперджен сказал в своем предсмертном обращении:

«Присутствие Божье в церкви положит конец неверию. Люди не могут сомневаться в Его Слове, когда они чувствуют Его Духа. По тысяче причин мы нуждаемся, чтобы Иегова пришел в стан, подобно тому, как в древние времена Он посетил Свой народ и избавил его от египетского рабства».

В русской Библии – «Если враг придет как река, дуновение Господа прогонит его» (пер.).

Имеются в виду США (пер.).